Билеты в Большой театр 
Ранее: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9.
Берлиоз, Сен-Санс, Григ, Свендсен, Сибелиус постоянно появляются в симфонических программах Вячеслава Ивановича. Но, как и в опере, любимыми композиторами Вячеслава Ивановича в области симфонической музыки остаются неизменно П. И. Чайковский и Н. А. Римский-Корсаков. Их оркестровое творчество он стремится показать возможно полнее. Шестая симфония П. И. Чайковского становится наивысшей творческой победой В. И. Сук на симфонической эстраде. Несмотря на обширность и разнохарактерность репертуара, Вячеслав Иванович каждое исполняемое произведение знал до мельчайших подробностей. Уже на первой репетиции или спевке он поражал оркестр, хор, солистов своим глубоким и тонким знанием партитуры. Предварительно изучая намеченное к исполнению произведение, Вячеслав Иванович стремится возможно глубже понять авторский замысел, усвоить указания композитора относительно темпов и различных оттенков исполнения. «Дирижер,— говаривал не раз Вячеслав Иванович,— должен быть благожелательным истолкователем композитора, а не злостным критиком, мнящим себя знающим больше самого автора».
Работая над операми, Вячеслав Иванович всегда помнил сам и напоминал другим замечания Н. А. Римского-Корсакова по поводу постановки и исполнения его сочинений: композитор с особой настойчивостью подчеркивал, что оперы «по его убеждению прежде всего суть произведения музыкальные». Вячеслав Иванович настаивал поэтому, что, «будучи неразрывно связанной с сюжетом и текстом оперы, музыка не теряет от этого своего ведущего значения». Он напоминал слова П. И. Чайковского: «...музыка имеет несравненно более могущественные средства и более тонкий язык для выражения тысячи различных моментов душевного настроения». Всесторонне изучая оперную или симфоническую партитуру, Вячеслав Иванович старается расслышать все тончайшие оттенки, доступные лишь музыкальному выражению, с тем, чтобы потом передать их в исполнении.
Глубже раскрыть идею произведения, созданные композитором музыкальные образы, не упустив ни одной подробности, ни одного штриха в их обрисовке, — именно этой задаче подчиняет В. И. Сук свой исполнительский замысел. Филигранная отделка деталей никогда не заслоняет целого, главной мысли — того, что П. И. Чайковский образно называл «зерном» произведения. Применяя это образное уподобление к описанию творческого процесса, великий симфонист говорит: «Зерно это... пускает корни, показывается из земли, пускает стебелек, листья, сучья и, наконец, цветы... Вся трудность состоит в том, чтобы явилось зерно... Всё остальное делается само собою...». Изучая партитуру произведения, В. И. Сук как бы идет по следам творческой мысли композитора Прежде всего он ищет «зерно», идею сочинения. Он знает, что вся трудность состоит в том, чтобы найти это зерно и правильно раскрыть его в исполнении. Тогда уже легче будет показать все, что заключено в содержании произведения, — от первого росточка до листьев и цветов. Всякий, кто слышал в исполнении Вячеслава Ивановича «Пиковую даму» или Шестую симфонию П. И. Чайковского, «Руслана» или «Сусанина» М. И. Глинки, «Сказание о Китеже» Н. А. Римского-Корсакова, «Аиду» Верди, помнит, как блестяще раскрывал он своим исполнением и «зерно», и «листья», и роскошные «цветы» авторского замысла.
П. И. Чайковский писал о «неизмеримом блаженстве того чувства», которое испытывает композитор, когда «явилась главная мысль (нового сочинения) и когда она начинает разрастаться в определенные формы». В исполнении Вячеславом Ивановичем творений Чайковского, Глинки, Римского-Корсакова нередко ощущался как бы отзвук пережитого композитором творческого восторга. Этим восторгом горел и сам Вячеслав Иванович, заражая им исполнителей и увлекая слушателей. Правильно писал еще в 1907 году петербургский критик А. Коптяев по поводу исполнения В. И. Сук Третьей сюиты П. И. Чайковского: «Талантливый дирижер уловил намерения композитора, ибо я помню: в 1887 году Чайковский дирижировал сюитой с такими же оттенками». Прав был и рецензент В. Лядов, который об исполнении Шестой симфонии П. И. Чайковского писал (в том же году): «Мы затрудняемся сказать, какую часть симфонии провел г. Сук лучше. Все ее детали, все ее сложные узоры и рисунки как бы слились в одно могучее, стройное целое, в котором трагический элемент был оттенен дирижером с подавляющей силой».
Слышавшие глинкинского «Руслана» под управлением В. И. Сук полностью согласятся с Н. Кочетовым, который восхищен и «толковой, вдумчивой фразировкой», и «превосходно разученными ансамблями, в которых видно много новых, удачно задуманных штрихов», и «доведенным до совершенства исполнением гениального канона». Наряду с этими, говоря словами П. И. Чайковского, «листьями» и «цветами», Н. Кочетов указывает и на «зерно» в исполнении В. И. Сук: «солнечно-жизнерадостное звучание увертюры и финала», т. е. тех страниц оперы, которые несут в себе ее главную мысль, ее основную идею. Драгоценное уменье найти верное соотношение между целым и деталями, главным и вспомогательным помогало Вячеславу Ивановичу правильно передавать эпизоды, построенные на длительных нарастаниях или спадах звучностей. В этом отношении высокими образцами исполнительского мастерства Вячеслава Ивановича могут послужить вступление к «Лоэнгрину» или оркестровые эпизоды и большие ансамбли «Аиды».
Воспитавший себя преимущественно на музыке русских композиторов, В. И. Сук как дирижер очень хорошо усвоил неоднократные указания их на необходимость органического единства содержания и формы, идеи музыкального произведения и средств ее выражения. «Красота музыкальной мысли вызывает красоту оркестра», — говорил об этой взаимосвязи и взаимообусловленности М. И. Глинка. Н. А. Римский-Корсаков, развивая ту же мысль, называет инструментовку «сутью, содержанием» оркестрового сочинения. В соответствии с высказываниями великих композиторов В. И. Сук считал, что красоте авторской мысли должна соответствовать красота исполнения. Поэтому он с одинаковой настойчивостью требовал и осмысленной, выразительной фразировки, и строгого соответствия авторским указаниям в темпах, нюансах, и технического совершенства в смысле владения голосом или инструментом. «Мы, оркестранты, — рассказывает заслуженная артистка К. А. Эрдели,— хорошо знаем, как достигается большой художественный результат работы. Вячеслав Иванович всегда долго и упорно прорабатывал каждую деталь нюансировки, но в то же время следил за выявлением характера целого. Сперва кажется, что дирижер долго останавливается на мелочах. Но, когда художественно-целое подается в готовом виде, становятся ясными и цель и итоги такого метода работы».
