Лебедь. Часть 3.

Ранее: 1, 2.

Строгие черты Одетты — Плисецкой в сцене первой встречи с принцем Зигфридом еще выражают власть сковывающих ее чар. Когда Одетта выходит на берег под плеск воды, который Плисецкая ясно слышит в музыке и передает в танце, она — еще лебедь. Но вот Одетта видит человека. Закрывшись крылом, она поначалу пугается его. Развертывается музыкальная лебединая тема, постепенно переходящая во взволнованный рассказ о судьбе юного человеческого существа, силой злого наваждения превращенного в лебедя. На короткий миг лебедь обретает человеческий облик. В своей трактовке образа Плисецкая подчеркивает, что Одетта — именно заколдованная девушка. Пусть руки Одетты — ее девичьи, мягкие руки — превращены в лебединые крылья, пусть они парят и трепещут помимо ее воли, она — человек, а не птица. И по мере развития музыкальной темы искреннего, по-девичьи нежного монолога Одетты Плисецкая вскрывает в образном танце богатство человеческой души.

Следуя музыке адажио, в которой слышатся отклики темы лебедей, Плисецкая танцует, перекликаясь с вторящим ей танцем-хором подруг. Лебедь Плисецкой то парит, то будто проносится в воздухе, как величественная, царственная. Принц готов уже поверить, что Одетта не простит его. Но когда появляется Злой гений и борьба между ним и Зигфридом идет не на жизнь, а на смерть, Одетта защищает Зигфрида крылом: он не должен погибнуть — она его любит.

Музыка последнего адажио в этой редакции подсказывает развитие танцевального образа Одетты — от полного отчаяния при мысли об измене принца к просветленной теме прощения, от примирения перед судьбой к торжеству любви над злом. Хореография Льва Иванова в четвертом акте почти не дошла до нас. Но А. М. Мессерер правильно использовал характерную для Льва Иванова тональность и поставил четвертый акт так, что композиция танцев помогает чутко реагирующей на малейшие оттенки партитуры балерине передать через фразировку эмоциональное содержание музыки.

Сила ее художественного воздействия очень велика. И как в первой лебединой картине у озера, ей здесь вторит, ее поддерживает, подобно античному хору, великолепный ансамбль кордебалета Большого театра. Возвышенная патетика Одетты в трактовке Плисецкой, ее царственная осанка, внутренняя взволнованность монологов, поэтически обобщенный образ Лебедя — все как нельзя лучше подготавливает внезапную, контрастную смену выразительных средств в третьем акте, когда мы видим Плисецкую в роли Одиллии, дочери Злого гения. Приняв образ рыцаря Ротбарта, он появляется на балу в замке владетельной принцессы, матери Зигфрида. Силой чар Ротбарт придает Одиллии сходство с Одеттой. Она должна в танце так завлечь и очаровать Зигфрида, чтобы он повторил клятву верности и любви, данную Одетте. Тогда свершится проклятье — Одетта и ее заколдованные подруги навеки останутся в обличье лебедей.

Плисецкая в музыке находит ключ к этому сложному переходу из образа Одетты в образ Одиллии. Каждый раз, еще когда она переодевается в черный костюм и в артистической уборной слышится вступление к третьему акту «Лебединого озера» (закулисная часть Большого театра радиофицирована), она внутренне уже готовится к перевоплощению в новый образ. Если в партии Одетты движения певучи, плавны и даже в драматический момент не теряют своей мягкости, то в партии Одиллии танец напоминает о блеске черного алмаза, об острых гранях кристалла. Музыкальный портрет Одиллии — острый, бравурный, в нем нет плавной певучести Одетты. Так и поставлены танцы Одиллии — стремительные, вихревые, насыщенные иными темпами виртуозной техники, острыми, как бы прорезающими воздух прыжками, быстрыми, сложными вращениями.

Продолжение...