Спектакли прошлых лет: "Свадьба Фигаро" (1958 г.), Часть 4

Ранее: 1, 2, 3.

Ясным ощущением идеи произведения подсказано и интересное сценическое решение знаменитой арии Фигаро «Мальчик резвый, кудрявый» — одного из лучших образцов нового, драматического истолкования Моцартом оперных форм. В комедийном своем монологе Фигаро подтрунивает над опечаленным Керубино, которого Граф отсылает в полк. Рисуя трудности солдатской жизни, ожидающие избалованного пажа, Фигаро постепенно увлекается картиной военных походов, она вызывает в нем приток энергии, желание действовать, бороться, побеждать. Таков подтекст этой шутливой арии; начавшись грациозной танцевальной темой, она перерастает в блестящий воинственный марш, который оркестр развивает в большое симфоническое заключение.
Именно этот подтекст и передан в остроумной театральной мизансцене: Фигаро, полускрытый занавесью, ироническим взглядом провожает торжественно шествующего Графа и делает знак Керубино остаться в замке, несмотря на запрет хозяина. Инициатива борьбы сосредоточена в его руках, — это ясно зрителю.
Столь же точный сценический рисунок радует ив ансамблях, представляющих у Моцарта кульминационные моменты в развитии действия. Такие сцены, как первый дуэт Сюзанны и Фигаро или секстет третьего акта, чрезвычайно выигрывают благодаря свежести и естественности их сценической трактовки: в секстете акцент поставлен на внезапном примирении бывших врагов и сплочении новой семьи. Фигаро в лице Марселины нашел не только мать, но и союзницу в борьбе за Сюзанну, и энергия всех троих устремлена теперь на завоевание Бартоло; Сюзанна, привыкшая покорять сердца, берет эту задачу на себя. Постепенно привлекая новоиспеченного «папу» ближе к семейному кругу, она отдаляет его от графа, и тот, естественно, оказывается в одиночестве.
Особенности поведения каждого из персонажей умело подчеркнуты режиссером даже в таких ансамблях, которые, казалось бы, не дают возможности для действенного сценического решения. Так, например, в терцете, предшествующем финалу второго акта, партия Сюзанны зрительно противопоставлена партиям Графа и Графини: те словно прикованы к запертым дверям — Граф своими ревнивыми подозрениями, Графиня — боязнью за спрятанного Керубино. Фигура спрятавшейся Сюзанны находится в непрерывном движении. Она тайком перебегает с места на место, выглядывает то из-за кружевного полога кровати, то из-за ширмы: она и тут энергична, она в действии, и ясно, что только находчивость служанки сможет выручить госпожу из бедственного положения.
Вершиной режиссерской трактовки можно считать финалы — эти шедевры моцартовской драматургии. Постепенное нарастание психологического напряжения в финале второго акта и внезапная смена любовных эпизодов в четвертом акте даны сценически изобретательно, с такой пластичностью, что непрерывность развития музыкальной ткани выступает особенно отчетливо.
Очень удачной режиссерской находкой является сцена общего примирения в финале четвертого акта, когда фонарь по очереди освещает то одну, то другую влюбленную пару, пребывающую в состоянии тихого блаженства. Сцена тонко и с хорошим юмором передает идиллическое настроение и ощущение душевного покоя, которыми проникнута музыка, подчеркивает ее интимное звучание; оправдывая объединение всех действующих лиц, она в то же время снимает с эпизода примирения всякий налет сентиментальности. Думается, если бы режиссер избрал обычную расстановку действующих лиц полукругом или на одной линии, это внесло бы налет старомодной чувствительности или дидактики, чуждой изящной иронии Моцарта. Обилие подобных находок придало спектаклю жизненность и свежесть, радующие в исполнении не только данного, но и других составов артистов. Большой театр показал зрителю не кукол, не статуэтки восемнадцатого века, а живых, полнокровных людей, которым, по убеждению композитора, принадлежало будущее. Поэтому «безумный день» женитьбы Фигаро прозвучал на московской сцене так непосредственно и правдиво через сто семьдесят лет после первой венской постановки.
В спектаклях «Свадьба Фигаро» в роли Фигаро выступали также П. Воловов и Е. Кибкало, в роли Сюзанны — В. Фирсова и М. Звездина, Графа — П. Селиванов, Графини — Н. Шпиллер и Н. Клягина, Керубино — Н. Соколова и Г. Вишневская.