Тема с вариациями (продолжение)
Между репетициями и спектаклями в Сан-Франциско Уланова и ее муж Вадим Рындин — главный художник Большого театра — совершали вместе со мной и моей женой Риеттой прогулки по городу. И тут я видел другую Уланову. Она была похожа на веселую школьницу в воскресный день. Ее гибкую, стройную фигуру плотно облегали свитер и узкие брюки. Ветер играл ее мягкими волосами. Восторг светился в ее каскадам сан-францисских улиц; с любопытством пробовала она съедобные дары моря, продававшиеся прямо на тротуарах Фишермен-Верфа; словно зачарованная бродила по тесным лавчонкам в закоулках Чайнатауна, добродушно подтрунивая над страстью мужа ко всевозможным безделушкам и сувенирам. Остановившись, чтобы погладить попавшегося ей на улице щенка, она заговорила о своем пуделе, которого прислала ей через редакцию газеты «Дейли Мейл» одна англичанка, назвавшая собаку «Большой» в честь гастролировавшего в Лондоне Большого театра.
Однажды я сказал Улановой, что удивлен тем, как она хорошо выглядит после столь утомительных гастролей. В ответ она согнула руку и, показав свои мускулы, не без гордости заметила:
— Я сильнее, чем вы думаете.
Мы могли объясняться только через переводчика, сопровождавшего нас во всех наших странствиях. Но каждый из нас знал немецкое слово sсhon — «красиво». И это слово много раз срывалось с наших уст, когда с прибрежных высот, окружающих залив, перед нами возникал то необъятный простор океана, то очерченный пеной мыс... У нас не было общего языка в прямом смысле этого слова, зато очень скоро между нами установились хорошие, дружеские отношения.
Узнав на другой день, что моя жена — скульптор, Уланова и Рындин захотели посмотреть ее работы. Они тепло отозвались о них. Риетте очень хотелось сделать скульптурный портрет Улановой.
— Я охотно буду позировать вам, когда вы приедете в Москву, — обещала ей балерина.
— Тогда решено, — заключил Рындин.
И тут же, будто Москва находилась за углом, мы начали обсуждать планы поездки. Я вызвался сделать несколько фотографий Улановой, считая, что это пригодится Риетте в предварительной работе над скульптурой. Уланова согласилась и при гласила меня в балетную студию, где она тренировалась, будучи в Сан-Франциско. Придя туда, я узнал, что, несмотря на общепризнанное превосходство в мире балета и более чем тридцатилетний сценический опыт, Уланова, как и у себя на родине, продолжает во время заграничных турне ежедневно заниматься с педагогом.
Именно в тот день, наблюдая Уланову у станка, мне пришла в голову мысль написать о ней книгу — книгу, которую я представлял себе как фотолетопись ее жизни и работы.
Как только кончился урок, я поделился своей идеей с Улановой, но почувствовал, что горячность, с какой я излагал содержание будущей книги, ее не захватила — мой пыл скорее забавлял ее. Однако после того, как я предложил поработать над книгой в Москве, когда она будет позировать Риетте, Уланова сказала:
— Ну что ж...
Так начала свою жизнь книга «Дни с Улановой».
Билеты в Большой театр 
