Билеты в Большой театр 
РАБОТА В БОЛЬШОМ ТЕАТРЕ.
Самсон и Далила
После партии Любаши в опере «Царская невеста», которая прочно вошла в мой репертуар, мне было поручено приготовить партию Далилы в опере Сен-Санса «Самсон и Далила». Предстояла большая, ответственная работа, за которую я с радостью принялась. Три арии мне были уже знакомы, я их разучивала в консерватории с Мазетти, пела в концертах, а одну — на пробе в Большом театре. Но меня немного смущал и волновал сценический образ Далилы. Я думала о том, смогу ли справиться с этим сложным образом коварной красавицы, полной обаяния, но хитрой, лживой, властной и мстительной.
Когда я познакомилась с клавиром и начала разучивать свою партию, то пришла в восторг от чудесных певучих арий, любовного дуэта Самсона с Далилой, дуэта с Верховным жрецом, от разнообразия интонаций, выражающих то страсть, то мольбу, то горе и насмешку, то злобу, ревность и мстительную радость. Я поняла, что музыка поможет мне воплотить на сцене образ Далилы, и начала разучивать свою партию с большим увлечением.
Спектакль «Самсон и Далила» должен был идти в бенефис оркестра в конце 1917 года.
Премьеру должна была петь артистка Мариинского театра Е. Ф. Петренко. У нас в театре для этой роли готовили двух исполнительниц: меня и артистку Вольскую, не молодую, но опытную, перешедшую к нам из Оперного театра Зимина. Начались репетиции, спевки. Э. А. Купер много работал со мной, его советы были для меня очень ценны. Он не ограничивался вокальными замечаниями, а попутно подробно и интересно трактовал образ Далилы.
В этой связи мне вспоминается небольшой эпизод: во время одной из черновых репетиций на сцене, под рояль, когда я репетировала любовную сцену с Самсоном, Купер, который очень любил режиссировать, подошел ко мне и довольно резко сказал: «Что вы все время его трогаете, не подходите к нему так близко». Меня это замечание смутило и удивило; я подумала о том, как же можно вести любовную сцену обольщения на расстоянии, но я не противоречила, зная своевольный нрав нашего дирижера. Однако на спектакле играла так, как хотела, и Эмиль Альбертович больше мне замечаний не делал.
Однажды совсем неожиданно для меня Э. А. Купер заявил: «Работайте, готовьте партию Далилы, вы будете петь премьеру». Это известие меня и удивило, и, конечно, обрадовало, но немного смутило. Мне не верилось, что я, еще такая молодая и неопытная певица, буду выступать в этом ответственном спектакле. Режиссером и постановщиком этого спектакля был наш главный режиссер В. П. Шкафер. Но сценические занятия с ним меня не увлекали: он был сух, холоден и педантичен.
Тогда я обратилась к П. С. Оленину, с которым я уже раньше готовила Любашу.
Петр Сергеевич охотно согласился со мной заниматься, и репетиции начались у меня дома. Они до сих пор остались в памяти. Петр Сергеевич играл сам и очень увлекался, я «загоралась» и репетировала с увлечением.
Вспоминаю я и о том, как на генеральной репетиции, после первого акта, в антракте, ко мне на сцену пришла Антонина Васильевна, похвалила за арию «Весна появилась» и сказала: «Как бы я хотела иметь меццо-сопрано, чтобы петь эту чудесную арию».
Премьера «Самсона и Далилы» состоялась 16 декабря 1917 года. Далилу пела я, Самсона — И. С. Дыгас (впоследствии А. М. Лабинский), Верховного жреца — Ф. Б. Павловский, Старого еврея — В. Р. Петров; «Вакханалию» в последнем действии танцевала Е. В. Гельцер.
Перед началом спектакля ко мне в уборную зашел Купер, дал на счастье руку и сказал: «Пойте спокойно, не волнуйтесь, все будет хорошо». Это напутствие меня очень подбодрило. Насколько Купер на репетициях бывал строг, придирчив и подчас резок (мы, артисты, всегда волновались, идя к нему на репетицию), настолько во время спектакля, за пультом, он был спокоен, выдержан. У него была четкая рука, взгляд его всегда подбадривал, и пелось спокойно и уверенно.
Иллюстрации к книге:
