Билеты в Большой театр 
В МОСКВЕ. ПОСТУПЛЕНИЕ В КОНСЕРВАТОРИЮ. ВТОРОЙ ОТЪЕЗД В ИТАЛИЮ
(продолжение)
Дяде Сергею Трофимовичу очень нравился мой голос. У него самого был красивый баритон, он учился в Италии и выступал там в опере. Его лучшими партиями были граф Невер в опере «Гугеноты» Мейербера и Эрнани в «Эрнани» Верди. Выступал он также и в Большом театре под псевдонимом Волынский, но пробыл там недолго. Принимал участие в благотворительных концертах. Особенно удавались ему итальянские романсы. Он хорошо разбирался в голосах и впоследствии давал мне очень много ценных советов.
Дядя решил показать меня профессору Московской консерватории Умберто Августовичу Мазетти. Мы пошли к нему. Дорогой я очень волновалась, но Мазетти встретил нас очень приветливо. Я подробно рассказала ему о моих уроках с мадам Липман. Он внимательно прослушал меня, заставил спеть несколько гамм и арпеджио и, к моей большой радости, сказал, что у меня ярко выраженное меццо-сопрано и что он согласен принять меня в свой класс. Потом мы с дядей отправились к директору Московской консерватории М. М. Ипполитову-Иванову, который тоже меня прослушал в своем кабинете и согласился зачислить в консерваторию с 1 января 1907 года.
Я навсегда сохранила о Михаиле Михайловиче самые светлые, самые лучшие воспоминания, как о человека очень добром и отзывчивом. У него было удивительно ласковое лицо, приветливая улыбка. Я много раз выступала с ним на ученических вечерах и пела под оркестр, которым он дирижировал. А впоследствии, когда я была уже артисткой Большого театра, а Михаил Михайлович — дирижером, я пела с ним в «Царской невесте», «Князе Игоре» и других операх. И сейчас я пою много его романсов и русских песен в его обработке.
До начала занятий в консерватории оставалось еще два месяца, и мы с сестрой решили устроить нашу новую московскую жизнь.
Наступила ранняя зима. Однажды утром, проснувшись, я выглянула в окно и увидела первый снег, который покрывал все улицы, крыши домов и деревья. Какое наслаждение было прокатиться по первопутку на санях! Морозец слегка пощипывал щеки, снег блестел на солнце, словно переливаясь алмазами. А катанье на коньках!..
Вспоминаю, как мы с сестрой в первый раз пришли в консерваторию. Сестра была зачислена в класс Елизаветы Андреевны Лавровской.
В вестибюле, где мы раздевались, было много молодежи, все куда-то спешили, что-то друг другу горячо рассказывали, чувствовалась кипучая жизнь, полная разнообразных интересов. Я поднялась на второй этаж, где был класс Мазетти. Отовсюду неслись звуки всевозможных инструментов: скрипок, роялей, фаготов, труб, виолончелей и других.
Когда я вошла в класс, Мазетти уже сидел у рояля. Он очень приветливо меня встретил. Его первые слова всегда были: «Comment ca va?» («Как поживаете?»). Мы с ним говорили по-французски.
Урок начинался с гамм, потом арпеджио, короткие и длинные, и вокализы. Занятия продолжались не более двадцати, двадцати пяти минут. Никто из учеников не присутствовал, а когда урок кончался, я выходила из класса и входил следующий. Уроки с Мазетти были два раза в неделю. Я всегда тщательно готовилась к каждому уроку, разучивала новые вокализы. Пела я вокализы Панофки. Мазетти давал мне также петь классические ариетты, арии из репертуара Алисы Барби: Скарлатти «О, не мучьте, не тревожьте», ариетту Перголе «Se tu m’ami» («Если любишь...»), арию из кантаты Марчелло «Quella fiamma» («Какой пламень»), Кальдара «Commeraggio di sol» («Как часто солнца луч»), Дуранте «Vergin tutt'amor» («Молитва»), Бетховена «In questo tomba oscura» («В могиле этой мрачной»), Теналиа «Cara bocca» («Милые уста»), Глюка «O del mio dolce ardor» («Скоро настанут вновь»), Меркаданте «Salva, Maria» («Спаси, Мария»), Мартини «Plaisir d'amour» («Восторг любви»).
Почти все я пела на итальянском языке. Первую арию, которую мне задал Мазетти, была «Caro mio ben» («О милый мой»), музыка Джордани.
У меня сохранились почти все ноты с пометками и замечаниями Мазетти.
