Билеты в Большой театр 
В МОСКВЕ. ПОСТУПЛЕНИЕ В КОНСЕРВАТОРИЮ. ВТОРОЙ ОТЪЕЗД В ИТАЛИЮ
(продолжение)
Иногда вечерами, сидя в саду с бабушкой и с тетей около клумбы с цветами, я напевала эту мелодию. Бабушка очень любила мой голос. А потом я наизусть читала бабушкино любимое стихотворение Баратынского «Она»:
Есть что-то в ней, что красоты прекрасней,
Что говорит не с чувствами — с душой;
Есть что-то в ней над сердцем самовластней
Земной любви и прелести земной.
Как сладкое души воспоминанье,
Как милый свет родной звезды твоей,
Какое-то влечет очарованье
К ее ногам и под защиту к ней.
Когда ты с ней, мечты твоей неясной
Неясною владычицей она:
Не мыслишь ты,— и только лишь прекрасной
Присутствием душа твоя полна.
Бредешь ли ты дорогою возвратной,
С ней разлучась, в пустынный угол твой —
Ты полон весь мечтою необъятной,
Ты полон весь таинственной тоской.
Мои поездки к бабушке, время, проведенное с ней, наши беседы, ее прекрасный облик на всю жизнь останутся у меня в памяти...
В последних числах мая мы уезжали к себе в деревню. В Москве, на вокзале, нас провожали с букетами черемухи, сирени, ландышей. Хотя нам жалко было расставаться с Москвой, которую мы так полюбили, уезжали мы веселые, полные новых впечатлений, радужных надежд. Прощались до осени...
Когда мы подъезжали к станции, из окна я уже видела очертания нашего парке, видела наши въездные белые ворота. На станции нас ждала тройка с]кучером Романом. Мы ехали знакомой дорогой. Я всем интересовалась, расспрашивала Романа о деревенских новостях. Кругом расстилались зеленеющие поля, пахло свежей землей. Нас встретил брат, который был уже студентом Харьковского технологического института. Вышли нас встречать и все домашние во главе с поваром Ефимом. Не раздеваясь, я побежала по своим любимым дорожкам в сад, в огород, посмотреть, что там растет, что созревает; сиреневая аллея, которая вела к пруду, была усыпана белыми и лиловыми гроздьями.
Потом вернулась в дом, в свою комнату. Какой-то особенный, близкий, родной запах повеял на меня. Все было по-старому. Шел 1906 год. Лето было беспокойное. Жгли помещичьи усадьбы. Но мы жили спокойно и ничего не боялись. По-прежнему мы ходили на деревню, приносили ребятам гостинцы, беседовали с бабами, мужиками. Они сочувственно отнеслись к дедушкиной смерти, вспоминали его добрым словом, расспрашивали про здоровье нашего отца и очень жалели его. Так мы прожили все лето.
Вспоминаю, как я любила в закатный час ходить в наш большой зал, где стоял концертный рояль Бехштейна, на котором когда-то играл дедушка. В раскрытые окна из парка несся запах цветущих лип. Я садилась за рояль, раскрывала ноты и начинала петь. Пела я много, с увлечением, уносясь куда-то далеко, далеко... Особенно любила я в то время романс Миньоны «Знаешь ли ты край, где померанец зреет». Вспоминала Италию, дедушку, вспоминала, как в детстве, сидя в саду, слушала его игру...
В конце октября, распростившись с Хворостянкой, мы поехали в Москву, мечтая поступить в Московскую консерваторию.
Иллюстрации к книге:
Н.А. Обухова. Любава. Фото 30-х годов
