Билеты в Большой театр 
ВВЕДЕНИЕ (Продолжение)
Многие представители русской общественности с братским сочувствием отнеслись к польскому восстанию 1830—1831 гг. Именно за покровительство участникам восстания, оказанное после его подавления волынский губернатор был уволен по распоряжению Николая I. А сын этого губернатора — Николай Андреевич Римский-Корсаков в «Летописи моей музыкальной жизни», вспоминая о восстании 1863 года, отмечал «тайное сочувствие в молодых сердцах некоторых из нас, то есть членов гардемаринской каюты, делу, казавшемуся нам правым, делу свободы самостоятельной и родственной национальности...»..
Учитель сестер Обуховых тоже считал восстание 1863 года «делом правым» и вместо «воинского долга» выполнил то, что он считал долгом своей совести. Об этом «преступлении» ротмистра царской армии Озерова, отказавшегося открыть огонь по повстанцам и даже поддержавшего их, рискуя своей жизнью, русский помещик хорошо знал, как знал и о революционных убеждениях этого благородного человека, и все же решил поручить ему воспитание своих внучек в Ницце. Именно поэтому Надежда Андреевна, вспоминая те далекие годы, писала не только о русской литературе и ее высоком гуманизме, но и о разгоравшейся тогда в Европе освободительной борьбе, значение которой помогал понять своим ученицам поседевший в этой борьбе профессор Озеров.
Подводя итоги сведениям, которыми мы располагаем о первых двадцати годах жизни Надежды Андреевны, мы можем сказать, что годы эти сыграли значительную роль в формировании ее облика не только как человека, но и как художника. Эти годы были богаты впечатлениями от ласковой и навсегда оставшейся в памяти родной русской природы, от уклада жизни русского крестьянства и интеллигенции и от тех сторон ее жизни, которые уже таили в себе ростки будущего, все более и более отчетливо ощущавшиеся на рубеже столетий. В очень юном возрасте Надежда„Андреевна познала красоты южного побережья Средиземного моря и Адриатики, Рима и его «прекраснейшей и достославнейшей дочери», как называл Данте Флоренцию, любовалась Альпами и Миланом, плывущими над ним туманами, зеркальной гладью озера Комо и Большого озера, дворцами и пальмами Прекрасного острова и расположенными неподалеку от него Матерью островов и Палланцой. Не менее богатыми и щедрыми были впечатления от произведений искусства России и Италии. Но, попав на юг Европы, Надежда Андреевна очутилась в сфере, далеко не чуждой русской музыке. Испанские, итальянские песенно-танцевальные интонации, ритмы, а порой и целые мелодии с давних пор привлекали великих русских мастеров — от Глинки до старшего современника Обуховой, гениального Рахманинова, приближавшегося к зениту своей славы, когда Надежда Андреевна окончательно обосновалась на родине. Добавим к этому раннее (еще в Хворостянке) знакомство со стихией цыганской песни и пляски, а несколько позже — с французской бытовой песней и еще позже с жанром «большой оперы», в котором чуткий слух девушки воспринимал прежде всего поэтическую» музыку Гуно и Сен-Санса, Беллини и Верди, приучившись отделять ее от груза сценического великолепия, нередко мишурного и наивного. К поэтике вокального искусства Надя Обухова тянулась еще в детстве. Искусство это было как бы составной частью и домашнего музицирования, в котором, видимо, находил более всего утешения потерявший жену и дочь Адриан Семенович, и народно-музыкального быта, окружавшего девочку. И «генеалогию» будущей великой певицы мы вправе начать с традиций русской классики, воспринятых ею от деда, друга братьев Рубинштейнов, и с неисчерпаемых богатств русской народной песни. Подлинное мастерство в области вокального искусства было завоевано Надеждой Андреевной в процессе длительного труда, сопровождавшегося борьбой с той угрозой наследственной болезни, которая потребовала, например, через год после поступления в Московскую консерваторию перерыва в занятиях и очередной поездки в Италию для лечения горла. Учителями Надежды Андреевны были иностранцы, владевшие итальянской школой пения. Через эту школу прошла, как известно, и Антонина Васильевна Нежданова, учившаяся у профессора Умберто Мазетти, в класс которого поступила Надежда Андреевна. Но Мазетти, под руководством которого она совершенствовала свое мастерство и после окончания Московской консерватории, никогда не посягал на национальное своеобразие русской вокальной школы, доказательством чему служат творческие биографии его учеников. И здесь необходимо сразу же указать на истоки этого своеобразия, которое Мазетти постигал вместе со своими воспитанниками.
