Постановки прошлых лет: "Проданная невеста" (1958 г.). Часть 2.

Ранее: 1.

В официальных кругах царской России «Проданная невеста», которую сам Сметана в том же письме к Направнику охарактеризовал как «картину из жизни чешских крестьян», была, естественно, встречена враждебно; вскоре ее сняли со сцены императорского театра. В дальнейшем опера Сметаны неоднократно ставилась на русских сценах. Но только в советскую эпоху «Проданная невеста» получила всенародное признание в нашей стране.

Среди многочисленных постановок оперы Сметаны в советское время выделяется ее музыкально-сценическое воплощение на сцене филиала Большого театра. Премьера новой постановки «Проданной невесты» состоялась 26 октября 1948 года в ознаменование тридцатилетия провозглашения государственной независимости Чехословакии. «Проданная невеста» прочно утвердилась на сцене Большого театра. Она была показана и в марте 1949 года, в дни, когда советский народ совместно с народом Чехословакии отмечал стодвадцатипятилетие со дня рождения Бедржиха Сметаны. Успеху новой русской постановки «Проданной невесты» в немалой мере благоприятствовал отличный перевод текста, сделанный специально для этой постановки Сергеем Михалковым. Перевод Михалкова точен, образен, поэтичен и удивительно естествен в декламационном отношении. Чешский текст «Проданной невесты» написал поэт и общественный деятель Карел Сабина, во многом подчинявшийся указаниям композитора, который не был удовлетворен первоначальным вариантом либретто и потребовал внесения в него ряда изменений в соответствии со своим творческим замыслом. Идейный замысел «Проданной невесты» далеко выходит за пределы несложного комедийного сюжета. Сметана стремился показать национальное своеобразие чешской народно-музыкальной культуры и быта, своеобразие, которое героический чешский народ сохранил на протяжении столетий австрийского владычества, даже в период жестокого двойного гнета — классового и национального. Залогом светлого будущего родного народа Сметана справедливо считал его стойкость, его великое жизнелюбие и веру в свои силы.

Глубокое постижение патриотического замысла композитора обусловило успех творческого коллектива Большого театра, поставившего оперу. Речь идет не только об отдельных исполнителях и руководителях постановки, а прежде всего — о коллективе, спаянность которого так плодотворно сказалась в этом спектакле. Музыкальный руководитель постановки дирижер К. Кондрашин прекрасно раскрыл народность музыки Сметаны, столь ярко ощущающуюся в партитуре оперы от первых тактов увертюры до заключительного ансамбля с хором. Сметана почти нигде не цитирует народных песен, но вся «Проданная невеста» пронизана поэтическими интонациями чешской народной песни и танца. Эта чисто славянская напевность убедительно передана в исполнении и хора, и солистов, и оркестра под управлением К. Кондрашина. Дирижер тонко подчеркнул в своей трактовке «Проданной невесты» реалистически-бытовые штрихи инструментовки Сметаны, который творчески обобщил и развил не только мелодические и ритмические, но и тембровые особенности чешской народной музыки. Уже при поднятии занавеса мы слышим, например, в начале первого акта звучания, по характеру своему напоминающие неприхотливый сельский «оркестр», имеющийся буквально в каждой чешской деревне: простой, но вместе с тем выразительный свирельный наигрыш кларнета на фоне струнных инструментов. Такие наигрыши, восходящие к чешской народно-инструментальной музыке, в изобилии встречаются в партитуре «Проданной невесты».

Большой заслугой К. Кондрашина следует признать художественно-чуткое постижение и народной музыкальной основы танцев, прекрасно поставленных балетмейстером В, Вайноненом. В каждый акт «Проданной невесты» Сметана ввел какой-либо танец, избрав жанры, наиболее характерные для чешского народного быта: полька, завершающая первый акт, во втором акте — фуриант (название этого танца, отличающегося удалью, происходит от чешского слова furiant — гордец) и, наконец, в третьем акте — скочна (танец, по характеру близкий к галопу), которую пляшут странствующие комедианты. Постановка этих танцев свидетельствует не только о большой изобретательности балетмейстера, но и об усвоении им национальных черт чешского народно-хореографического искусства.

Продолжение...