Билеты в Большой театр 
Ранее: Часть 162
Работа артистов для победы продолжалась и в тылу. В 1943 году группа деятелей искусства обратилась через печать к своим коллегам с призывом принять участие в творческих рапортах перед воинами в дни празднования 25-летия Красной Армии и Флота. Письмо подписали: В. Барсова, О. Лепешинская, С. Лемешев, И. Козловский, М. Рейзен, И. Моисеев, Р. Захаров, а также В. Качалов, А. Тарасова, Я- Флиер, В. Яхонтов, В. Софроницкий и другие. Этот призыв получил огромный резонанс по всей стране, и сотни артистов в эти дни выступали с творческими отчетами в домах Красной Армии, в госпиталях и других тыловых частях советских войск. Даже скрупулезный перечень того, что сделал Большой театр для победы, вероятно, не смог бы дать полного представления о значении его деятельности в дни Великой Отечественной войны. По возвращении всей труппы Большого театра из Куйбышева в Москву летом 1943 года началась усиленная работа по возобновлению репертуара.
Поначалу спектакли шли в филиале. 28 октября 1941 года в 17 часов 40 минут фашистской фугасной бомбой разрушило вестибюль и верхнее фойе Большого театра, и все здание стало на капитальный ремонт, который, однако, был осуществлен в кратчайшие сроки. Основная сцена смогла давать свои спектакли уже в конце 1943 года. В годы войны, кроме оперы Кабалевского «В огне», в филиале был поставлен новый балет В. Юровского «Алые паруса» (по А. Грину), возобновлены «Черевички», «Иван Сусанин» и «Пиковая дама» под управлением С. Самосуда, «Ромео и Джульетта» с С. Лемешевым и И. Масленниковой и др. На сцене возобновившего свою деятельность Большого театра, который вскоре возглавил А. М. Пазовский, был впервые показан в Москве «Вильгельм Телль». На большую сцену была вскоре перенесена «Пиковая дама», возобновлен «Князь Игорь» (январь 1944 года).
В июне того же года на сцене Большого театра родилась постановка, которая уже свыше тридцати лет стоит на его афише, пожалуй по количеству спектаклей «перегоняя» все остальные названия репертуара. Речь идет об «Евгении Онегине», в 1944 году заново поставленном на основной сцене. Мелик-Пашаев, влюбленный в лирическую стихию «Онегина», заражал своим вдохновением, своим глубоким ощущением музыки Чайковского и оркестр, и исполнителей. С. Я- Лемешев говорит, что он очень любил петь с Мелик-Пашаевым, который, казалось, даже дышал вместе с певцами. В этом спектакле развивали традиции Л. Собинова и С. Лемешев, который чаровал своей лирической глубиной, юношеской свежестью и поэтической простотой, и И. Козловский, привнесший в образ пушкинского героя много новых деталей. Партия Гремина была любима М. Рейзеном. умевшим создать исполненную достоинства и благородства фигуру «бойца с седою головой».
В роли Онегина выступил П. Селиванов, Татьяны — Е. Кругликова, которая дебютировала в этой роли еще в середине 30-х годов, и Н. Чубенко. Первая подчеркивала лиризм образа, вторая исполнительница насыщала его драматизмом, живым, страстным чувством. «Евгений Онегин» — одна из первых знаменательных работ Б. Покровского. Этот спектакль сразу с наиболыпей полнотой проявил дарование молодого художника, которому скоро будет суждено стать главным режиссером столичной сцены и автором многих ее выдающихся постановок. Интересным художественным событием явилась новая постановка в филиале «Русалки» Даргомыжского в декабре 1944 года. Этот спектакль сохранился до сих пор в памяти зрителей, бывших на его премьере! Запомнились глубоко слитые с музыкой, ее русским колоритом декорации Ф. Федоровского, во всю ширь показавшего мощь приднепровской природы, ее красоту и необъятность. Пышно обставлена была сцена княжеской свадьбы, впечатлял своей теплотой художественный образ первой картины третьего акта (терем княгини). Фантастична была игра солнечных лучей, преломленных в подводном царстве, или таинственное мерцание луны в сцене хора русалок на берегу Днепра.
Эта сцена при содействии хормейстеров А. Рыбнова и А. Луковникова, а также дирижера Л. Штейнберга запомнилась своей удивительно нежной стройностью и тонкостью звучания. Вообще все ансамбли, как и исполнение оркестра, были отлично выровнены. Но, конечно, совершенно потрясал зрителей Ал. Пирогов — Мельник с его стихийным драматическим темпераментом, мощным голосом и искренностью чувства. Артист постепенно раскрывал образ своего героя. В метко схваченном характере русского мужика, с его умом и деловой сметкой, наставляющего дочь извлечь выгоду из любви к ней князя, еще трудно было угадать ту трагическую силу, которая проявится в Мельнике в конце первого акта. Его фраза «Стыдилась бы хоть при народе так упрекать отца родного!» была полна такой невыразимой словами душевной боли, горечи, отчаяния и стыда, что сразу, казалось, бытовой образ вырастал в образ поистине шекспировского трагизма. Под стать ему была Н. Чубенко — Наташа. Профессор К. Кузнецов в своей рецензии на премьеру писал: «Серов считал партию Наташи предназначенной для «сильного» меццо-сопрано с ровностью верхнего и нижнего регистров, с даром «истинно драматического» исполнения. «Такие данные,— признавал Серов,— встречаются нечасто». Большой театр в лице Н. Чубенко нашел именно ту певицу, какую искал в свое время и Даргомыжский (он очень ценил московскую певицу Семенову).
Продолжение: Часть 164
