Билеты в Большой театр 
Ранее: Часть 142
Все это дало возможность коллективу Большого театра в 30-х годах создать ряд превосходных постановок классических опер. Здесь можно назвать «Отелло» под управлением А. Мелик-Пашаева с Н. Ханаевым, Д. Головиным и Г. Жуковской в главных ролях, «Псковитянку» и «Веру Шелогу» с К. Держинской и Ал. Пироговым, «Трубадура» с Е. Катульской, В. Барсовой, М. Максаковой, «Князя Игоря» под управлением Н. Голованова в постановке Л. Баратова и Ф. Федоровского, «Мазепу» с Д. Головиным, Л. Савранским, Б. Евлаховым, А. Соловьевой, «Сказание о граде Китеже» с молодой Е. Кругликовой, «Гугеноты» под управлением А. Мелик-Пашаева с Е. Степановой, Е. Катульской, В. Барсовой, К. Держинской, Б. Златогоровой, Н. Ханаевым, П. Норцовым и др. А. Шавердян в «Советском искусстве» (1934, 29 июня) отмечал спектакль «Гугеноты» как большую удачу столичного театра, прекрасно использовавшего свои великолепные сценические и исполнительские возможности. В той или иной степени одобрение получили многие спектакли этого периода.
Конечно, случались и неудачи, мало зависевшие от исполнителей и более всего — от постановщиков, искавших путей к новому, а иной раз просто желавших «прочитать по-своему» классическое произведение. Так, например, у Н. Смолича, ставившего в 1932 году «Золотого петушка», царская дума заседала... в бане(!) и государственные вопросы решались в окружении веников и банных шаек; Звездочет вылетал из печки; в шествии Шемаханской царицы принимали участие индустриальные маски. А вместо Звездочета в прологе перед зрителем представал не кто иной, как сам Римский-Корсаков, сидящий за письменным столом; являлся «живой» памятник Пушкину (представленный артистами балета)...
«В результате всех этих экспериментов спектакль потерял свою сатирико-политическую окраску и вполне неожиданно... зазвучал как бытовая комедия-ревю из жизни царя Додона», — заключала пресса, ревниво следившая за работами Большого театра. Как рассказывали исполнители, в частности, Е. Катульская, певшая Шемаханскую царицу, и С. Лемешев — Звездочета, они совершенно не понимали своих задач и были подавлены всем тем, что им предлагалось режиссером. В 1932 году Д. Шостакович заканчивает оперу «Леди Макбет Мценского уезда». Писавшаяся композитором в период господства РАПМа, она смогла быть поставлена только в январе 1934 года в Ленинградском Малом оперном театре под руководством С. А. Самосуда. Выдающиеся художественные качества оперы, сила ее драматургии, естественно, привлекли к ней всеобщее внимание музыкальной общественности еще до того, как она прозвучала на сцене. И вот Большой театр, наконец, получает материал, достойный, в полном смысле слова, встать наряду с лучшими классическими творениями.
26 декабря 1935 года в филиале Большого театра проходит с огромным успехом премьера «Леди Макбет Мценского уезда», поразившей своей трагической мощью всех — и музыкантов, и. зрителей, чутких к новому, глубоко понимавших и любивших оперное искусство. Конечно, многие увидели в новом творении молодого композитора спорные моменты, в частности, не согласились с его стремлением оправдать героиню оперы, трактовать ее, как «луч света в темном царстве», подобно Катерине из «Грозы» Островского. Но все эти спорности меркли перед могучим талантом автора, создавшим неповторимые в своей реалистической точности и рельефности образы-характеры, яркие и по своей индивидуальности, и по социальной обусловленности. И, конечно, поразил оркестр Шостаковича, являющийся подлинно действующим лицом трагедии и комментатором ее коллизий.
Пресса поначалу восторженно приняла оперу и, наряду с похвалами в адрес Шостаковича, подняла и Большой театр. Г. Поляновский писал: «В успехе спектакля огромную роль сыграл великолепный дирижер, тонкий и умный музыкант — Мелик-Пашаев. Дирижер сумел ясно и вдохновенно раскрыть всю содержательность и широкую эмоциональность партитуры Шостаковича. По-новому подана дирижером и лирика — основной тон всей оперы». Столь же положительно высказалась «Вечерняя Москва» («Мелик-Пашаев вырос на этой постановке в одного из крупнейших мастеров дирижерского искусства в Союзе, и вполне оправданными являются те овации, которые несколько раз повторялись в зале») и ряд других газет.
Одобрение критики вызвали и артисты — в первую очередь исполнительница заглавной роли молодая певица О. Леонтьева, кстати сказать, не только проникшая в замысел композитора, но и в какой-то мере смягчившая наиболее спорные черты образа. Омерзительным в своей ограниченности и бессильной злобе был Зиновий Борисович в трактовке С. Стрельцова. Рельефно раскрывал гаденькую натуру Сергея В. Дидковский. Сочность, характерная вообще для сценических созданий В. Лубенцова, в образе Бориса Тимофеевича иной раз граничила с гротеском в ущерб, как замечала пресса, скупому и яркому рисунку музыки. Сценическое решение спектакля, почти буквально взятое Н. Смоличем и В. Дмитриевым из своей ленинградской постановки, в целом критикой не одобрялось.
Продолжение: Часть 144
