Билеты в Большой театр 
Ранее: Часть 130
Это кульминация всех наших забот! Традиция — не статика, а динамика. В противном случае она становится рутиной. Нового ждет и ищет всякое живое существо. Наука доказала, что потребность в новизне существует даже у животных. Причем важно, что это — самостоятельные стимулы, независимые от других потребностей. Часто стремление к знакомству с новым превышает чувство голода, желание отдыха. Тем более к новому тянется человек! Без этого свойства человек остановил бы процесс познания мира. Но этот закон природы и общества... не срабатывает в опере. Удивительно, но факт! Новую оперу артисты и администрация принимают весьма кисло (еще не зная о ней ничего!). На новую оперу зритель, как правило, идет с опаской. Скажу точнее: на малоизвестную оперу идут с трудом. Думаю, что у людей тяга к знакомству с новой оперой есть, но эта тяга находится в противоречии с необходимостью знать оперу, чтобы получить от нее истинное удовольствие. Чем больше знаешь оперу, тем больше наслаждаешься ею.
Это — большая проблема, проблема заработать доверие к каждому новому произведению. Первое, что приходит в голову,— это популяризация, популяризация, популяризация, настойчивость, настойчивость и упорство. И вот пример: еще совсем недавно С. Прокофьева у нас не хотели слушать, сейчас — он классик. Но настойчивость театра в попу¬ляризации нового или малоизвестного — дело весьма ответственное. Здесь надо быть убежденным в качестве оперы. Иначе можно стать обманщиком, а обманув один раз, нельзя в дальнейшем рассчитывать на то, что тебе поверят. Часто мы сами бываем виноваты в дискредитации современной оперы, мы подчас идем на художественные компромиссы. Конечно, каждый театр имеет свои условия, располагает своими возможностями. В Большом театре мы теперь придерживаемся принципа: семь раз отмерь, один раз отрежь. Мы сознаем, что современных авторов мы ставим мало. Критикуем себя за это, но знаем, что любой наш просчет в этом плане равносилен катастрофе и далеко назад отодвинет доверие зрителя, а то и зачеркнет все, уже достигнутое в этом деле. Кроме того, мы считаем, что каждый театр не может ставить все. Есть художественный профиль театра, который создан и традициями, и возможностями, и даже, если хотите, величиной сцены! Иной театр может и должен больше экспериментировать. И публика должна помогать этим экспериментам.
Такой театр должен иметь и большие права на ошибки! Это возможно в театрах «малых оперных форм», которые должны и могут быть лабораториями. К работе таких театров надо воспитать и соответствующее отношение: терпеливость, осторожность в части безапеляционных решений (за и против), заинтересованность. Однако опера есть опера! У нее своя природа и свои задачи. Оперный театр — театр сложных психологических и душевных коллизий, ярких эмоций (безразлично, трагических или комических), но ярких! Я сказал бы так: если все, что есть в данной опере, можно выразить, сыграть в драматическом театре или кино, тогда не нужна опера. Драма А. С. Пушкина «Борис Годунов» гениальна, но ее нигде в драме не могут сыграть, а в опере она идет с успехом. Сравните «Женитьбу Фигаро» Бомарше и Моцарта, «Травиату» и «Даму с камелиями», «Риголетто» и «Король забавляется» и т. д. Опера — это не драма с музыкой. Это совершенно иное качество искусства. Это качество самобытно и сложно.
Его надо и изучать и чувствовать. Среди «серьезной» музыки опера — демократический жанр. Это так, но нельзя забывать, что это искусство трудное, которое требует от публики определенного художественного образования. Говоря о публике, нельзя рассчитывать на горстку гурманов оперного искусства. Зрителя надо приучать, воспитывать, но не пугать! Если сегодня спектакль не принят публикой, завтра его снимают. Такова практика! Сегодня нет публики, завтра — нет, а послезавтра... идет «Травиата». Мы не можем и не должны рассчитывать на то, что нас... поймут «через 100 лет». Интерпретация оперы — особый вопрос, и я позволю себе его коснуться в связи с национальным своеобразием опер, и то лишь с одной стороны, хотя то, что я скажу, может быть и спорно. Принято считать, что в художественном отношении выгодно приглашать режиссеров по национальному признаку. В этом есть свой резон. Однако есть и другая позиция, тоже практически доказанная. Я не исключаю возможность привлечения режиссера по национальному признаку, но предпочитаю— талант и мастерство. Так ли важно, чтобы русскую оперу для немцев ставил русский режиссер или немецкую оперу для русских ставил немец.
Я видел итальянские оперы, плохо поставленные итальянцами. Я видел русскую оперу в постановке немцев. Сначала это почти ужасает отсутствием ощущения подлинной атмосферы, быта и т. д. Но потом, видя успех спектакля и взаимопонимание зрительного зала и сцены, я подумал, что, может быть, для немцев немец и нашел лучший ключ длв проявления авторской концепций. Что важнее? Это вопрос спорный, идеал же (вероятно, синтез национальной достоверности и доходчивости для данной аудитории) трудно достижим. Как бы я ни хотел, я не могу дать на него однозначный ответ. Знаю одно — здесь все не так просто, и резолюции по этому поводу принимать, пожалуй, не следует. Обмен режиссерами скорее важен как обмен творческими методами, поисками, знакомством с режиссерскими индивидуальностями, приемами. Это обогащает коллективы. Это и есть сотрудничество! Дело в организации этого процесса, в желании его осуществить и во взаимопонимании. Смотрите, сколько подлинных авторитетов и инициаторов творческого взаимообмена сюда съехалось! Я верю, что прекрасная инициатива наших варшавских хозяев принесет настоящие плоды. Хотя, конечно (и слава богу), все вопросы решены быть не могут, решены быть и не должны.
Продолжение: Часть 132
