Об опере "Война и мир" (Часть 2)

Ранее: 1.

Д. Д. Шостакович со свойственной ему точностью формулировок, говоря об опере «Война и мир», подчеркнул, что «чутьем гениального художника Прокофьев сумел найти то сокровенное и глубокое, что раскрывает самую сущность музыкально-драматического развития, что позволяет слушателю по одному музыкальному зерну представить себе и характер действующего лица, и окружающую атмосферу, и даже пейзаж», что «замечательный мастер выразительных музыкальных характеристик, Прокофьев наделяет всех действующих лиц оперы удивительно рельефными музыкальными темами, очень ярко и точно обозначающими образ в его развитии». Примечательно, что Александр Шамильевич Мелик-Пашаев сходным образом охарактеризовал особенности музыкального языка Прокофьева. По его мнению, особенностей этих три.

Первая — «необычайный лаконизм музыкального языка. Все сжато до предела, все лейттемы четкие и броские, сконцентрированные в них идеи глубоки и значительны, ничего лишнего. Аскетическая сдержанность, простота мастера, не проставившего зря ни одного нотного знака. Затем — бурное развитие действия внутри картин; все события в них концентрируются вокруг основного зерна и служат фоном для наиболее реального его выявления. Смена впечатлений, подобно быстро меняющимся кадрам в кино. Думаю, что если говорить о музыке будущего, то следует отталкиваться от «Войны и мира» в первую очередь. Далее — вокальные интонации в речитативах... их надо исполнять в строгом темпе, в котором обрисован весь характер музыкального образа, в динамике симфонического мышления, в плане музыкально-драматургического развития всего данного куска, а не только той или иной отдельно взятой фразы».

Наблюдения верные, точно нацелившие ис¬полнителей и коллег по постановочной группе. Как осуществлялось все это в спектакле? Многочисленность картин оперы, бурное раз¬витие действия внутри каждой из них потребо¬вали от режиссера Б. А. Покровского максимальной творческой изобретательности. Едва ли не лучший знаток этой партитуры (Покровский первым осуществил постановку оперы «Война и мир» — это было в Ленинграде; ставил также эту оперу в Софии), он сумел добиться убедительного раскрытия концентрированности сюжетной драматургии разнообразия и быстрой смены картин — и вместе с тем воссоздал эпическую величавость концепции произведения в целом.

Первое достигается им многоярусным, многоплановым использованием сценического пространства, тщательной отработкой всех смен декораций; пожалуй, именно в этом спектакле столь важную роль стало играть параллельное развитие действия «в разных сценических этажах» (сцена в Отрадном с ее двухъярусной конструкцией). Второе — особой акцентировкой массовых сцен, умением найти опорные «драматургические арки», цементирующие форму целого. Роль «опорной арки» играет, в частности, ранее купировавшийся и впервые зазвучавший на сцене Большого театра хоровой эпиграф-пролог и венчающий спектакль хоровой апофеоз.

Первая половина спектакля, посвященная развитию личных судеб героев до наполеоновского вторжения, кроме знаменитого бала, массовых сцен не содержит. Во второй его половине узловыми кульминациями эпического начала служат акцентированные постановщиком сцены в лагере русских войск на Бородинском поле, пожара Москвы и Смоленской дороги, по которой отходят разбитые полки Наполеона и где в финале происходит встреча народа с Кутузовым. Первая из них — кульминация мощи русского народа, готового грудью встретить врага. Вторая — наивысшая точка народной трагедии, народного горя. Третья — победное ликование народа, отстоявшего свою землю, свою свободу. Вместе с художником В. Ф. Рындиным постановщик нашел интересный прием, который придает эпическое величие всему спектаклю. Портал сцены превращен в раздвижной ампирный портик. Раздвигаясь и смыкаясь, монументальные белые колонны в одних эпизодах «играют» буквально (например, в сцене бала), в других они служат своеобразным памятником эпохи, напоминающим о масштабности происходящих событий.

Работа художника в этом спектакле — принципиально важный этап в советском декорационном искусстве. Рындин сумел соединить образную насыщенность декорации строго реалистических и декораций обобщенно-условных. Оба эти принципа здесь не противодействуют, а находятся в органичном единстве, дополняют друг друга. Бело золотой великосветский бал, пышные интерьеры дворца Безухова оттеняются, вступают в драматургическое взаимодействие с напряженными объемами и плоскостями декораций московских улиц, охваченных пламенем бушующего пожара. Покровский и Рындин доказали, что оперный театр, располагающий хорошим техническим оборудованием, имеет огромные резервы динамизации сценического действия. Несмотря на то, что в спектакле «Война и мир» тринадцать картин с многоплановыми, сложными, объемными декорациями, действие в нем развивается непрерывно, без пауз между картинами.

Продолжение...