Билеты в Большой театр 
Ранее: Часть 107
Владимир Андреевич Атлантов
Владимир Атлантов из тех артистов, за которыми стоит не только перечень исполненных ролей и оценка их, пусть самая высокая. Каждая встреча с ним дает зрителю прежде всего радость познания интересной Личности, значительности и талантливости Артиста, кого бы ни играл он в этот день — Германа, Хозе, Альфреда, Владимира Игоревича, Пинкертона, Ленского, Карлоса, Каварадосси. Атлантов в каждой роли может быть встречен по-разному, но никогда зритель не пройдет «мимо» его выступления, не забудет его, а будет ждать новых и новых встреч с ним и новых его ролей. Это великое дело, когда зритель ждет от артиста новых образов и даже торопит его: почему он еще не? Отелло, не Манрико, не Лоэнгрин?.. И волнуется: а вдруг этого не случится, и артист не отдаст зрителям так мощно ощущаемое в нем художественное богатство? А особенно дорого, когда об этом беспокоятся не только зрители, но и товарищи в театре.
Сейчас немыслимо представить себе, что не будь постановки «Тоски», тысячи зрителей были бы лишены счастливых минут душевного трепета, когда Атлантов в третьем действии спектакля приковывает к себе зал арией Каварадосси, приобретающей в его исполнении характер философского раздумья. Секрет атлантовского дарения себя зрителю не только в красивом, мощном, завораживающем голосе. Атлантов мыслит на сцене, не «играет» мысль или процесс мышления своего героя, а естественно, органично живет в раздумьях своего Ленского, Каварадосси, Германа, в их интеллектуальном общении с современным зрителем. Во время подготовки одной из радиопередач «Час Большого театра», посвященной премьере «Тоски», в аппаратной Дома звукозаписи проигрывали нашу запись оперы, чтобы взять из нее последнюю арию Каварадосси.
Давно кончилась ария, а пленку не останавливали. Работники радио— режиссер передачи, редакторы, оператор, которых, казалось бы, ничем нельзя удивить после километров ежедневно прослушиваемых великолепных записей, не могли оторваться от нашей «Тоски». Акт дослушали до конца в абсолютной тишине, ни словом не нарушая какого-то особенного, сосредоточенного молчания. И оставили для передачи, кроме запланированной арии, и дуэт Каварадосси с Тоской. Но, чтобы уложиться во время, отведенное для передачи, пришлось, как ни жалко было, сократить часть текста, сказанного Б. Покровским об Атлантове. Рада, что сегодня мне представляется: возможность вернуть одну его фразу: «Атлантов — уникальный Каварадосси!» Атлантов принадлежит к современной формации артистов оперного театра, отлично понимающих, что опера владеет одним из сильнейших средств эмоционального-воздействия — музыкой, трансформируемой в действие.
Атлантов не просто интерпретирует композиторскую мысль, он на каждом спектакле каждый раз как бы рождает ее заново. Он максимально использует все богатейшие возможности для контакта со зрительным залом, для создания живого, действенного образа. Атлантов знает цену великим средствам оперного артиста — интонированию и фразировке и очень продуманно и тонко пользуется ими. Каждая музыкальная фраза точна выявлена, выражена интонационно и развивает логику образа. Атлантов «мыслит музыкой» и действует в музыке, из нее черпает материал для лепки характера, в ней видит основу его развития. Разве можно сказать об Атлантове: вот это он сыграл, а это спел? Наиболее завершенные им образы Германа, Ленского, Каварадосси — сейчас одни из лучших вокально-сценических решений музыкального театра. И очень важное для современного артиста — чувство особой интуиции в выборе художественно-выразительных средств для создания характера героя, предчувствие реакции зала на них, без чего не бывает настоящего искусства. Чтобы зритель не только слышал и видел, а шел за артистом, подчинялся ему в его трактовке образа, в его оценке развивающихся на сцене событий.
Атлантов никогда не дает зрителю, если так можно сказать, откинуться на спинку кресла, он всегда держит его в плену своего творчества, в праздничном театральном напряжении. И еще одно. Мне думается, Атлантов не боится зрителя и не высокомерен по отношению к нему, а уважает его. Это определяет глубину его общения со зрительным залом, градус доказательности его мыслей о своем герое, право говорить от его лица. На торжественном вечере в Большом театре, посвященном 100-летию со дня рождения Л. В. Собинова, Атлантову предложили сказать вступительное слово. Несколько необычная, даже несвойственная для певца роль. Но, может быть, именно манера разговора Атлантова со зрительным залом и огромной телеаудиторией — умное, искреннее обращение к каждому, кто пришел почтить память великого русского певца, — во многом определили атмосферу вечера. Это слово Атлантова и затем исполнение им труднейшего дуэта Лоэнгрина и Эльзы были как арка, связывающая выдающегося тенора начала нашего века, первым получившего звание народного артиста РСФСР,— Леонида Собинова и представителя современного поколения Большого театра СССР — Владимира Атлантова, только что удостоенного этого высокого звания.
М. Чурова. «Советский артист», 1972, 15 сент.
Продолжение: Часть 109
