Билеты в Большой театр 
.jpg)
В самом начале XIX века (в 1806 году) московская музыкальная труппа — и опера, и балет — поступают в ведение дирекции императорских театров; создается специальная московская «контора», подчиненная центральному управлению в Петербурге, а в конечном счете министерству двора. Получая прочную материальную базу, московская опера и балет тем самым вовлекаются в орбиту внимания императорского двора, царской фамилии, попадают под наблюдение и опеку реакционно-консервативных чиновников, стремящихся подчинить театр требованиям аристократически-феодального придворного искусства и оторвать его от народа.
Театральная «политика» императорской конторы, враждебная задачам строительства самобытно-национальной культуры, наносила огромный вред Большому театру, ставя препятствия и тормозы в его развитии; театру пришлось пережить периоды глубокого идейно-художественного кризиса, обнаруживавшегося и в репертуаре и в методах постановочной работы. Усердием царских чиновников Большому театру уготовлялось место лишь на задворках западноевропейской культуры. Неисчислимые трудности стояли на пути театра, задерживая утверждение на его сцене национально-классического репертуара. Передовые композиторы, музыканты, певцы, чьими усилиями Большой театр окреп как оплот русского народно-реалистического искусства, должны были вести напряженную, тягостную борьбу против реакционных правящих кругов, не прекращавшуюся вплоть до 1917 года. Особой остроты эта борьба достигла в середине XIX века и в последующий период в связи с теми требованиями и задачами, которые были выдвинуты перед Большим театром сформировавшейся и окрепшей русской оперной классикой, ее высоким строем идей и богатейшим самобытным музыкальным языком. Именно с середины XIX века, а точнее с 1842 года, когда впервые в Москве была представлена опера Глинки «Иван Сусанин», начался наиболее значительный и наполненный большим содержанием этап дореволюционной истории Большого театра.
Но и предшествующие десятилетия XIX века отмечены событиями, представляющими выдающийся исторический интерес. В эти десятилетия московскому театру удается еще сохранять известную независимость своего репертуарного и общественного курса от политики петербургской дирекции. Это сказывалось, в частности, в том благоприятном факте, что волна низкопоклонства перед Западом долгое время не доходила до Москвы. В Петербурге итальянцам и чередовавшимся с ними французской и немецкой труппам было отдано решительное преимущество, вплоть до того, что в сороковых годах русская опера была попросту изгнана из столицы (в сезоны 1846/47 и 1849/50 гг. русские певцы со своим репертуаром и декорациями нашествием итальянцев были вытеснены из Петербурга в Москву). Итальяномания как общественное зло, как тормоз в развитии русского национального искусства дала о себе знать в Москве лишь в 60-е годы. Более же ранние эпизодические гастроли итальянцев в Москве не оставляли особо заметного следа и во всяком случае не оказывали влияния на основной курс театра и не вредили деятельности русской труппы. Таким образом московский Большой театр в известной мере шел еще своими самостоятельными путями, накапливая пенные качества как в репертуаре, так и в исполнительском искусстве.
Теснейшая связь с музыкальным бытом, общественной и культурной жизнью Москвы, органическая близость к русской действительности характеризуют деятельность Большого театра на всем протяжении первой половины: XIX века. Было бы непозволительной ошибкой игнорировать те ценные тенденции, которые проявлялись и этот период во всей практике театра, отражая рост национального самосознания в широких слоях русского общества. На первый взгляд в пестром и разнохарактерном репертуаре Большого1 театра, складывавшемся из постановок всех трех его трупп — оперной, драматической и балетной, обнаруживается курс на эффектное зрелище, развлечение, увеселение. Особое внимание уделялось декорационно-машинной части, всевозможным феерическим эффектам, превращениям, полетам, разрушающимся на глазах у публики городам и замкам и т. п.
