Билеты в Большой театр 
Ранее: 1.
Как королева Маргарита, так и вся аристократическая молодежь Франции изнывала в Париже, с одной стороны, от духоты политических коллизий и противоречий, с другой стороны,— от беспрерывных торжеств, вызванных политическим браком сестры короля с официальным главой гугенотов - Генрихом Наваррским. Как Маргарита бежит в Тюрень от дворцовой суматохи и отдыхает среди близких подруг в занятиях любимой поэзией, так и Невер бежит в провинцию, в старый родовой феодальный замок, где в кругу приятелей развлекается дворянской потехой - охотой.
Этим объясняется отчасти я отсутствие женского общества, этим объясняется и появление в среде высшей аристократии провинциального дворянчика, да еще и гугенота, Рауля, которого едва ли бы Невер запросто принял у себя в Париже. Лишь в этой обстановке, на лове природы могла допустить эта гордая знать грубые и дерзкие пески и выходки старого солдата Марселя. Остроумная конструкция первых двух актов до конца композитором не выдержана: большой ансамбль — финал второго акта — резко нарушает эту структуру, в корне меняя форму и настроение предыдущего. Очевидно, Мейербер сам чувствовал эту неувязку и потому разделил эти две неслитные части коротенькой интерлюдией.
Это дает основание и право постановщику разделить второй акт на две картины и таким приемом сгладить музыкальное противоречие так же, как и смысловое, так как не лишено странности, что королева со своими дамами только что купалась на лоне природы,— и вдруг туда же являются почтенные политики, вожди враждебных партий типа Колиньи и Сен-Бри со своими приверженцами и не находят другого места, как среди полуодетых купающихся женщин произносить торжественную клятву о прекращении политической распри. Эту часть акта мы и относим в особую вторую картину второго акта, в торжественную и суровую обстановку официальных зал Лувра, где по логике вещей и должны были происходить подобные сцены. Приходится при этом сквозь пальцы смотреть на присутствие в Лувре Марселя, который нужен автору по соображениям вокального ансамбля, но во-первых, в этой сцене Марсель имеет лишь апартные реплики и, во-вторых, его появление в Лувре ничем не страннее, чем появление в купальне королевы.
Третий акт вызывает особые трудности своим построением. Здесь автор начинает с того, что дает слушателю некоторую передышку в беспредметных сценах гуляющих и цыганской пляске. Вечерний Париж конца XVI века едва ли создавал подходящую обстановку для гуляния и танцев, особенно в период обострения политической борьбы. Поэтому мы переключаем эту жанровую короткую сцену и передаем ее нищим бродягам, собравшимся на паперти собора, где идет обряд венчания Валентины с Невером. Цыганки пляшут с подвыпившими рейтарами (наемное войско из швейцарцев или немцев), выходящими из кабаков, завлекая их всеми приемами корыстных обольстительниц.
Здесь же гугеноты в виде вооруженной охраны сопровождают своего героя, адмирала Колиньи, возвращающегося из Лувра домой. Здесь же вспыхивает ссора между ними и католиками, которую прекращает губернатор Сен-Бри со своими гвардейцами, появившийся на шум из собора. Дуэль Сен-Бри с Раулем, предательские условия которой были подслушаны Валентиной в соборе в конце обряда, создает почву для новых эксцессов, дошедших до вооруженной схватки, которую прекращает лишь появление разгневанной королевы Маргариты; в свою очередь, гнев ее смягчается появлением новобрачных и просьбой украсить своим присутствием предстоящий свадебный пир.
Вот далеко не безукоризненная, но предельно возможная в начертанных автором границах программа сложного, запутанного и наиболее конструктивно слабого третьего акта. Четвертый акт — вершина мастерства Мейербера — построен драматургически наиболее правильно. Единственное затруднение представляет выбор места действия, но молитва Валентины в начале акта, религиозный характер католического заговора, объем его состава, энергичное участие духовенства,— все это приводит к мысли, что самым подходящим местом действия была бы капелла во дворце губернатора, вдохновителя заговорщиков. Кроме того архитектурные элементы католической капеллы как нельзя более соответствует духу и настроению происходящих сцен.
