Билеты в Большой театр 
В 1931 г. на сцене Парижской Большой Оперы с невиданным успехом, перед которым померкла даже слава Россини, безраздельного властителя всех оперных подмостков Европы, прошла премьера „Роберта Дьявола", автором которой явился композитор Джиакомо Мейербер. "Гугеноты" — следующая после "Роберта" опера — захватывающим историческим сюжетом и блестящей музыкой окончательно упрочила славу Мейербера. Вокруг его имени начали ломать копья в страстных и ожесточенных спорах. Громадное большинство, в том числе и Г. Гейне, в восторге провозгласил его гением, меньшинство же, во главе с Шуманом Вагнером, жестоко его бранило, считая ловким дельцом, умело угождавшим вкусам господствовавшего класса. (Это, не мешало Вагнеру находиться под влиянием Мейербера весь первый период своего творчества — „Риэнци", частично „Лоэнгрин". Впитав в себя бойкость и элегантность французской ритмики, строгость немецких гармоний, роскошь и богатство итальянского мелоса, Мейербер оказался чистейшим эклектиком и абсолютно нового слова в области оперы не сказал. Однако, искренние, горячие переживания его героев, их бурные страсти, яркая, подчас гениальная музыкальная характеристика образов, верность драматических положений, введение грандиозных массовых сцен и изысканные, неслыханные до тех пор оркестровые краски (все это на фоне господствовавшего тогда итальянизма с его убогостью сюжета, увлечением вокальными мелодиями в ущерб художественной правде и бедностью инструментального сопровождения) — несомненно создали удобную почву для произрастания и дальнейшего победного шествия вагнеровскои музыкальной драмы. В этом заключается огромный смысл и значение Мейербера в развитии оперной музыки.
Из русских композиторов, ценивших талант Мейербера и так или иначе отобразивших его влияние в своем оперном творчестве, следует указать на Серова, впоследствии вагнериста и ожесточенного противника Мейербера, Рубинштейна и отчасти Чайковского (в „Орлеанской Деве"). Чем же ценна опера „Гугеноты", если рассматривать ее, как материал для работы театра? Прежде всего богатством вокального материала. Все главные партии оперы, требуя от исполнителей большой легкости звука, технической виртуозности, громадного диапазона, драматического напряжения и большой страсти, написаны, вместе с тем, чрезвычайно удобно и эффектно. Поэтому они предоставляют исполнителям обширный материал для полного выявления всех качеств их голосовых средств и, следовательно, являются полезнейшей школой для вокалистов.
Здесь уместно отметить наиболее выдающиеся моменты оперы: элегантный и вместе с тем напряженный выход Рауля, его лирический романс, протестантский хорал и воинственную песнь Марселя в первом действии, импровизационную, брызжущую яркими мелодиями большую арию королевы во втором действии, строгий романтический (в стиле Вебера и Мендельсона) дуэт Валентины и Марселя в третьем действии, всю вдохновенную сцену благословения мечей, полную мрачного подъема и героического пафоса, и, наконец, как блестящее завершение оперы — знаменитый дуэт последнего действия - „один из лучших — по словам Крейцера — гимнов любви, который композитор вырвал из своего сердца и бросил его еще трепещущим на сцену".
Во-вторых, „Гугеноты", как материал для работы театра, ценны исключительно инструментовкой. По смелым комбинациям оркестровых тембров, разнообразию и свежести сочетаний групп, изяществу и мощи звучаний опера по своему времени мало имела равных себе и, оказав влияние на многих последующих французских композиторов, явилась, несомненно, предшественницей вагнеровского оркестра.
Приведем несколько примеров превосходных соединений тембров:
1. Романс Рауля. Введение старинного инструмента viol d'amour, сразу вносящего теплое лирическое настроение, и далее чудесно сливающееся сочетание альта с голосом
2. Соединение флейты piccolo в высоком регистре с басами pizzicato и вокальной партией, порученной басу посредине, в песне Марселя 1-го действия.
3. Чрезвычайно поэтическое сочетание ленивого элегического тембра английского рожка с страстной, певучей мелодией Рауля, имитируемой виолончелями, на фоне колыхания струнных pianissimo в дуэте IV действия.
Наконец, в третьих, ценность представляют грандиозные масштабы оперы с обилием живых хоровых сцен, захватывающих драматических положений и широко развернутых ансамблей, достигающих в последнем акте (сцена благословения мечей) необычайной мощи и подъема, когда возбужденная монахами толпа в фанатическом экстазе поет унисоном широкую и торжественную мелодию, подкрепленную громовыми раскатами всего оркестра. Это кульминационный пункт оперы,— и он подлинно гениален.
