Билеты в Большой театр 
Остановимся на музыкальном стиле „Гугенот", на основных принципах музыкальной композиции этой оперы, на выразительных свойствах ее музыкального языка Музыку „Гугенот" нельзя отделять от драматического действия. Сюжетный стержень оперы, построенный „двухэтажно", как любовная драма Валентины и Рауля, развивающаяся на фоне религиозно-политической борьбы гугенот с католиками и завершающаяся кровавым эпизодом „Варфоломеевской ночи", дает композитору возможность расположения музыкального материала на противопоставлении контрастирующих моментов. Любовно-лирические эпизоды сталкиваются со сценами, насыщенными суровым пафосом, непримиримым фанатизмом; элегические арии — с драматическими ансамблями; молитвенные песнопения — с воинственными призывами; хоры солдат — с плясками цыган и т. п. Музыкальная композиция всей оперы в целом и каждого акта в отдельности построена в тесном соответствии с развивающейся драматической интригой на чередовании контрастных сцен, явлений и отдельных музыкально-вокальных номеров. Но общая линия музыкально-композиционного развития неуклонно идет вверх, нарастая от действия к действию, приводя в конце концов к трагической развязке. В постепенном драматическом развитии музыкального материала — величайшая сила Мейербера, как оперного композитора; в замечательном умении распределить музыкальные эффекты в порядке эмоционального напряжения с мобилизацией в финалах максимума музыкально-впечатляющих средств — главный секрет громадного драматического воздействия музыки этого художника.
Действительно, в первом действии „Гугенот" любовному романсу Рауля противопоставляется воинственная гугенотская песня. Марселя, в финале этого действия завязывается первый узелок будущей драмы. Второе действие, сохраняющее общий светлый колорит начала оперы, приводит к резкой вспышке противоречий в финале, где драматический узел затягивается мертвой петлей. В третьем действии столкновения нарастают; они приводят к замечательной по музыкально-драматической динамике массовой сцене ссоры, которой предшествует центральный дуэт Валентины и Марселя. Четвертое действие - кульминация музыкально-драматического напряжения: лучшая в опере по драматизму музыкального языка сцена заговора и освящения мечей и трагический дуэт двух будущих жертв этого заговора. Этого большого дуэта Валентины и Рауля в оперном либретто Скриба не было; он написан Мейербером уже во время репетиций „Гугенот" по совету знаменитого тенора Нури и оказался вполне композиционно-оправданным, естественно вытекающим из предыдущей сцены, но и контрастирующим ей. Наконец, в последнем, чрезвычайно сжатом пятом акте дается трагическая развязка всей предшествующей драмы.
Для того, чтобы музыка оперы производила большое драматическое впечатление, она должна обладать следующими качествами: пластичностью образов, яркостью характеристик, четкостью жестов, выразительностью интонаций и красочностью оркестра. Все эти качества присущи „Гугенотам" в высшей степени. Пусть их музыкальный язык временами вульгарен, пусть он не всегда оригинален и даже эклектичен, пусть в нем много старых пережитков, оперных условностей и трафаретных приемов, — тем не менее этот язык выразительно говорит, волнует, убеждает. Вокально-декламационная линия в „Гугенотах" подчас подчеркнуто риторична, чрезмерно жестикулятивна, но эта присущая французским романтикам экзальтированность музыкальной речи повышает ее эмоциональный тонус, усиливает ее воздействие на слушателя.
В оркестровой палитре Мейербер нашел ряд новых и роскошных музыкальных красок. Конечно, это не тонкая оркестровая акварель оперных партитур Рамо, это даже не яркая живопись романтических опер Буальдье и Обера. Мейерсеровский оперный оркестр — это блестящая музыкальная декорация, входящая неотъемлемой составной частью во всю художественную композицию спектакля. Русский оперный композитор и музыкальный критик, один из членов „могучей кучки" Цезарь Кюи писал, что, сочинения Мейербера грубо размалеваны". Но, ведь, от художника больших полотен, а тем более от театрального художника, и не требуется тщательной вырисовки деталей.
У Мейербера мы не найдем смакования психологических нюансов; он грубо, несколько подчеркнуто обрисовывает страсти; он выворачивает наизнанку души героев, их страдания и любовь, но все эти переживания не отличаются особой тонкостью, нежностью чувств. Все богатства человеческого голоса и оркестрового колорита Мейербер мобилизует в моменты драматических напряжений, конфликтов или в сценах, картинно изобразительных, декоративных. В последних случаях он щедрою рукою бросает эффектные ярко-красочные пятна, тщательно выбирает оркестровые тембры, мастерски распределяет свет и тени, добиваясь не только нужных впечатлений, но и подготовляя соответствующие настроения. Новейший исследователь оркестра, автор книги по истории оркестровки Каре пишет в своей работе, что Мейербер с большей свободой и находчивостью распоряжался оркестром, чем кто-либо из парижских или немецких его современников'"...
