Билеты в Большой театр 
Капитан кавалеристов разъясняет Жоржу де-Мержи правительственное поручение: «Гугеноты составили заговор против его величества; но их преступный замысел вовремя был открыт, и все верные христиане сегодня ночью должны соединиться, чтобы истребить их во время сна. Бернар, отправляясь к Диане де-Тюржи, наблюдает дурно одетого человека, который с мелом в руках отмечал двери некоторых домов крестами. Католичка Диана умоляет своего любовника отказаться от ереси, в то время как с улицы уже доносится звон колоколов и залпы огнестрельного оружия. И когда капитан Жорж де-Мержи торопится домой, он попадает в кровавую потасовку у Шатлэ: он видит погоню за "молодой еретичкой» с младенцем на руках, он шагает через бесчисленные трупы, выбрасываемые из окон, он слышит отчаянные мольбы беглецов, мечущихся по набережным Сены под неумолимыми бердышами преследующих их солдат. В нескольких мелькающих эпизодах дано все „двадцать четвертое августа", оставившее на улицах Парижа груды мертвых тел.
Но в этом случае сжатость изложения уже не отвечает художественному заданию. В новейшей критике отмечалось, что изображение ночи 24 августа у Мериме ниже и слабее его исторических источников. Десяток холодных и монотонных страниц в „Хронике Карла IX" значительно уступают, по мнению Пьера Траара, страстному изложению Маргариты Валуа, которая была слишком замешана в историческую трагедию, чтоб не дать о ней картины, полные безыскусственного величия"...
В предисловии к своей "Хронике" Кериме определяет Варфоломеевскую ночь, как "акт народного восстания". В самом романе он ограничивается изображением события, не высказывая сочувствия ни к одной из борющихся сторон, не примыкая ни к одной из партий, не характеризуя исторического смысла знаменитой бойни. Атеист, воспитанный на материалистической философия XVIII века, он в религиозных войнах видит только проявление симпатичных ему свойств личной энергии, мужества и бурных страстей, столь чуждых его спокойной и великой эпохе.
Избиение гугенотов служит ему только поводом для четкой зарисовки драматической и яркой эпохи — учтивого и жестокого ХVI столетия, и заслуга Мериме в том, что он сумел от отдельных стен и эпизодов подняться до общей картины утонченного, нарядного, порочного, фанатического и беспощадного века, когда алели свои изощренные интриги галантные дамы, искусно фехтовали придворные щеголи и гибли под бердышами католиков непримиримые сторонники адмирала Колиньи.
В момент выхода в свет „Хроники эпохи Карла IX" в Париже пользовался большой популярностью драматург Эжен Скриб. Он был необыкновенно плодовит и писал во всех сценических жанрах: водевиль с куплетами, легкая комедия, буржуазная драма, пьеса в стихах, мелодрама, музыкальная комедия, историческое представление, политическая сатира, оперное либретто, — он испробовал себя во всех сценических родах и видах. Подобно Александру Дюма-отцу, организовавшему фабрику романов, Скриб собрал группу молодых драматургов, писавших сообща под его руководством комедии и драмы. Под конец жизни список его произведений насчитывало 350 номеров. Ни один драматический автор не пользовался такой популярностью, - пишет один из его критиков: «В Париже, Лондоне, Милане, Вене, Иркутске, в столицах и захолустьях, повсюду, где говорят на европейских языках и где две доски положены на козлы, играют Скриба. Для этого не требуется ни гениальных актеров, ни культурной публики, никаких машин или сложных костюмов, и притом это сразу воспринимается всеми».
Несомненным достоинством Скриба является удачная сценическая структура его пьес — четкость и занимательность их построения, легкость и отчетливость интриги, правильное распределение частей, непрерывное нарастание интереса. Отсюда их повсеместное признание. В частности, у нас „Репертуар русского театра" на 1842 год отмечал, что „каждая новая пьеса Скриба есть событие в парижском сценическом мире", неизменно вызывающее в среде фельетонистов и публики „шумные толки, живые споры"... „Скриб не Мольер и не дюжинный водевилист", — отмечает русский журналист,— „но это человек с большим дарованием, человек остроумный, веселый, удивительно искусный в своем деле"- Одна из самых блестящих русских комедий — Свадьба Кречинского"Сухово-Кобылина относится, несомненно, к драматической школе Скриба.
В начале 30 х годов этот искусный сценический автор решил преобразовать оперное либретто. Все, чем питалась старинная опера XVIII века — мифология. Восток, Рим и Греция, — казалось ему исчерпанным и бесплодным. Он решил использовать позднейшую историю и дать правдоподобные сценические положения на более близком и хорошо знакомом материале. Он обратился к фантастической легенде в „Роберте-Дьяволе", к историческим фактам и преданиям в ставших столь популярными "Жидовке", "Пророке", "Африканке". Но одним из крупнейших его достижений в этом жанре были "Гугеноты".
"Хроника Карла IX" Мериме сообщила ему общую тему о романе молодого дворянина - гугенота в эпоху Варфоломеевской ночи. Скриб ввел в круг действующих лиц Маргариту Наваррскую, осложнил интригу такими лицами,как комендант Лувра Сен-Бри, старый слуга — гугенот Марсель и ряд других. По примеру Мериме, он изобразил вельмож, придворных дам, солдат, цыганок, парижский народ, вывел сцены дуэлей, изысканных нравов и фанатизма двух партий и построил наиболее драматическую сцену всей композиции на любовном конфликте в самый момент Варфоломеевской ночи. Богатый материал истории и романа, искусно скомпанованный драматургом, дал полную возможность Мейерберу создать свой знаменитый шедевр, до сих пор сохраняющий в истории оперы свое почетное место.
Профессор Леонид Гроссман
