Билеты в Большой театр 
Ранее: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10.
По выходе на пенсию Юрий Тарасов посвятил себя педагогической деятельности. Он много работает с артистами зарубежных театров, уверенно передавая свой опыт и знания молодежи. Все эти мои ученики оправдали слова Екатерин Гельцер, «стали полезными в нашем искусстве». В 1961 году Екатерине Васильевне исполнилось восемьдесят пять лет. В этот осенний ноябрьский день с утра лил дождь, дул северный ветер. На улице было холодно и не хотелось выходить из теплой квартиры. Звонок по телефону Лидии Владимировны Тихомировой, жены Василия Дмитриевича, сразу изменил настроение. Она пригласила меня пойти поздравить Гельцер.
Мы застали Екатерину Васильевну сидящей в кресле возле круглого стола в китайской пижаме, похожей на костюм Тао Хоа. По-видимому, до нас у нее уже кто-то был. Громадные корзины цветов стояли на столе и на полу у ног балерины. Юбилярша приветливо встретила нас. Я давно не видела Екатерину Васильевну и была поражена, когда поняла, что у нее плохо со зрением. Она едва различала предметы и нас, по-видимому, узнавала лишь по голосам. Она рассказывала о былых встречах, спектаклях, а сама молодо смеялась. Ни на одно мгновение в ее интонациях не звучала печаль или горечь незрячего человека. Она попросила родственницу, которая с ней жила, угостить нас кофе. Поданный в маленьких, изящных фарфоровых чашечках черный кофе распространял аромат, Гельцер с наслаждением его вдыхала и, улыбаясь, сказала: — Кофеистка я давнишняя. Вася покойный, бывало, все ругал меня, не велел его пить — сердечко будет бурно вести себя. А я!.. Не могу без кофе.
Вскоре пришли поздравить юбиляршу воспитанники хореографического училища. Они принесли много цветов и поздравление от училища. Екатерина Васильевна пригласила их остаться и выпить с ней кофе. Молодежь разместилась возле Гельцер, которая охотно поделилась своими воспоминаниями о славных и трудовых днях Большого театра. Она говорила, как трудно было всем артистам в первое время после революции. Многие из них покинули Родину. В стране голод, разруха... На сцене и в зрительном зале — форменный мороз. Театр не отапливался. Артисты не знали, нужен ли вообще новому зрителю классический балет... И все же спектакли шли. Зал заполнялся зрителями, сидели в шубах, кожанках, платках...
— Вышла я в «Лебедином озере» в пачке, а холод... зуб на зуб не попадает, думаю, вот сейчас публика свистеть будет или мороженой картошкой закидают. Но что бы, вы думали, случилось? — Здесь Гельцер, улыбаясь, продолжала рассказ о том, как новый зритель принял классику.— Во время акта была такая тишина в зрительном зале, что я шепотом спросила моего партнера, принца Зигфрида — Тихомирова: «Вася, может, зрители ушли? Тихо-то как?» А он шепотом говорит: «Они наслаждаются музыкой». Ну а после конца акта мы поняли: нужна классика этому неискушенному, неизбалованному зрителю. Правда, выражали они свой восторг по-своему: «Даешь, еще раз!», «Бис, артисты!» Аплодисменты и топанье ног были громовые... Нам казалось, что Екатерина Васильевна утомилась.
— Утомилась? Я, которая привыкла много двигаться? Нет, моя энергия не иссякла... Беседу прервал телефонный звонок. Кто-то поздравлял Екатерину Васильевну. Она сказала:
— Двери у меня сегодня открыты, милости просим.— Опустив на стол трубку, попросила положить ее на рычаг телефона... Улыбнулась:
— Из моего театра звонили. Придут. Кто-то задал ей вопрос:
— Скажите, пожалуйста, в первые годы после революции вы танцевали на концертах?
— Конечно. Неоднократно. Мы с Тихомировым танцевали в рабочих клубах. Помню, на заводе «Лакокраски» была маленькая сцена и я чуть не перелетела через рампу, так как бросок в руки Тихомирова на «рыбку» пришелся дальше, чем он мог шагнуть на сцене. Но все равно, «Бис!» и «Даешь еще!» было и тогда.
— Танцевали бесплатно?
— Нет. Нам оплачивали то селедкой, то вязанкой дров. У нас дома были печки-буржуйки, а топить было нечем. Один раз получили живого поросенка, одного на двоих... Однако мы танцевали, конечно, не думая о «гонораре», и никогда не уславливались о том, что мы получим. Наши классические танцы в ту пору помогали совсем неискушенному зрителю полюбить искусство хореографии и признать нас, бывших артистов Императорского театра. Мы долго еще слушали рассказы балерины. Заметив, что она все же утомилась, мы поспешили поблагодарить юбиляршу за счастливые часы, проведенные с ней в день ее восьмидесятипятилетия. Больше мне не пришлось встречаться с Екатериной Васильевной. В 1962 году она скончалась.
