Билеты в Большой театр 
Ранее: 1.
Первая исполненная ею на сцене роль — Русалочка в опере «Русалка» в самодеятельном спектакле на острове Шпицберген, где отец ее был консулом и главой советской угольной концессии. Часто во время скупого полярного лета ее видели танцующей на улице. Она участвовала и в детских концертах, потому что больше всего в жизни любила танцевать. По возвращении в Москву родители решили отдать девочку в хореографическое училище Большого театра. Много детей было на приемных испытаниях. Условия конкурса были очень жесткими. Но неприметная поначалу (так как она не отвечала идеальным требованиям), девочка отвесила такой глубокий, почти настоящий «балетный» поклон экзаменаторам-педагогам, что они единодушно решили взять ее в числе немногих других избранниц.
Опытный глаз педагогов усмотрел в этом ребенке самое дорогое — талант А реверанс на приемных испытаниях до сей поры вспоминает Елизавета Павловна Гердт, в классе которой Майе Плисецкой посчастливилось получить основы школы классического танца. Великая русская балерина Анна Павлова была обязана такими своими качествами, как мягкость и пластичность рук и скульптурность поз, знаменитом русскому танцовщику и педагогу Павлу Гердту. Эти же редкие качества он воспитал и у своей дочери. Переехав из Ленинграда в Москву для работы в хореографическом училище ГАБТ, Елизавета Павловна Гердт, в свое время сама прекрасна балерина академического плана, передала особую «гердтовскую» пластичность своим ученицам. Майя Плисецкая, пробывшая в классе Гердт шесть лет, восприняла эти качества, быть может, лучше всех. В начале тридцатых годов хореографическое училище Большого театр; переживало очень интересную пору. Это была пора подъема, когда вырабатывалась единая советская методика обучения классическому танцу. Сложилась эта методика, как и всякая театральная педагогика, под воздействием требований предъявляемых практикой балетного театра того времени.
В чем же заключалось новое в советском балетном театре начала тридцатых годов? Это новое родилось и окрепло под влиянием развития советской музыки и советского драматического театра и проявилось прежде всего в балетах, созданных современными советскими композиторами. В тридцатые годы на советскую балетную сцену пришла большая литература, а с ней и новые образы глубоко жизненного, философского содержания: «Бахчисарайский фонтан», «Утраченные иллюзии», «Кавказский пленник», а позднее «Ромео и Джульетта» — то есть Пушкин, Бальзак, Шекспир. Значительной вехой балетного театра начала тридцатых годов был балет Асафьева—Захарова «Бахчисарайский фонтан» — в нем как бы сконцентрировались достижения советского балетного театра того времени. С этим спектаклем окончательно утвердился новый метод — метод, основанный на творческом применении системы Станиславского в балетном театре, на требовании углубленной работы над сценическим образом в балете.
Вскоре на балетной сцене стали появляться и образы современников. Новые герои требовали новых, более углубленных приемов актерского мастерства, новой танцевальной образности. Так появились могучие прыжки, широкие движения ассоциируемые с тех пор с «почерком» советского балета. Так родился новый тип балетного актера, новый тип танцовщицы, которым виртуозная техника нужна только для ощущения полной свободы сценического поведения, для полной жизни образа на сцене, для передачи правды человеческих отношений. Самый характер танца — и это особенно относилось к московскому балету — стал энергичным и ярким.
То, что в ленинградской и московской школах в манере исполнения классического танца сохранялось некоторое стилистическое различие, было признаком богатства советского балета. Но обе школы — а в дальнейшем и те, что были созданы в других городах страны, — работали согласно единой научной методики и единым художественным установкам. Учеников воспитывали неторопливо и обстоятельно, давая им возможность полностью развиться. Обучение танцевальному мастерству сочеталось с работой над образом, над драматической выразительностью. Много внимания уделялось гуманитарным предметам. Ученики хореографического училища на практике знакомились с лучшими образцами русской балетной классики: с необычайной глубиной ее музыкального материала, с огромным богатством танцевальных образов.
