Начало. Часть 1.

Это было в конце двадцатых годов. По одному из бульваров Москвы бежала взволнованная женщина. Она, задыхаясь, спрашивала: «Не видели вы девочку? Такую маленькую, рыженькую, трех лет?» — и, получив отрицательный ответ, бежала дальше. Вдали виднелась большая толпа. Может, ее дочка там, среди любопытных, собравшихся у какого-то зрелища. Женщина протиснулась сквозь толпу и замерла. Перед ней, вытянувшись на носочках и не замечая людей, танцевала под звуки радио знакомый вальс Делиба (из балета «Коппелия») ее дочь Майя, которой едва исполнилось три года. Маленькие башмаки, в которых впервые танцевала «публично» Майя Плисецкая, сохранились до сих пор. Носки в них протерты до дыр.

Девочка рано обнаружила неудержимое стремление к танцам. Она не могла спокойно слушать музыку, больше всего любила Шопена и тот самый вальс Делиба, под который танцевала на бульваре. Когда в детском саду играла музыка, малыши неумело топтались, подчиняясь инстинктивному чувству ритма, и лишь одна Майя начинала танцевать, поражая пластичностью своих рук. Так она однажды импровизировала перед детьми вальс Шопена. А в четыре года, увидев детский спектакль «Красная Шапочка» (на музыку «Очарованного леса» Дриго), маленькая Майя дома станцевала весь балет — и за Красную Шапочку, и за Волка, и за Бабушку. Немалую роль тут сыграла Красная Шапочка. Ее танцевала Суламифь Мессерер. Эта выдающаяся балерина вместе с группой артистов Большого театра организовала тогда небольшой коллектив, показывавший в помещении Московского мюзик-холла балетные утренники. На один такой утренник С. М. Мессерер взяла свою племянницу Майю, и девочка сразу попала в волшебный мир танца. Так в этом мире она и осталась...

Собственно, это и должно было случиться. Семья Мессерер, к которой Майя Плисецкая принадлежит по линии матери, дала советскому искусству артистов разного плана, посвятивших себя либо балетной, либо драматической сцене. Суламифь Михайловна Мессерер была прекрасной балериной. Исполняя ведущие партии во всех балетах, она отличалась необыкновенной жизнерадостностью, силой танца и поистине виртуозной техникой.

Асаф Михайлович Мессерер может быть по праву назван первым классическим танцовщиком советского балета. Он один из первых среди молодых артистов двадцатых годов стал бороться с рутиной и архаикой, оставшейся в наследие от императорской сцены, он проводил в жизнь принципы глубокого раскрытия образов балетного спектакля. В годы становления советского балета и в дальнейшем, в период его расцвета, он был ведущим солистом Большого театра и превосходным исполнителем не только классических партий, но и ярких, порой гротесковых образов. Приняв эстафету от выдающегося педагога В. Д. Тихомирова, А. М. Мессерер внес свой большой вклад в дело сохранения чистоты русской школы классического танца и сам воспитал немало отличных артистов балета. Народные артисты РСФСР Суламифь и Асаф Мессерер принадлежат к числу ведущих педагогов новой, советской школы классического танца и пользуются широкой известностью во всем мире. В начале тридцатых годов брат и сестра Мессерер гастролировали в ряде европейских стран, являясь первыми «полпредами» советского балета.

Брат их, Азарий Мессерер, по сцене Азарин, был любимым учеником Е. Б. Вахтангова и одним из интереснейших артистов. Сестра — Елизавета Мессерер, характерная актриса театра имени Ермоловой, также отличалась широтой своего репертуара — от комедийных до трагических ролей. А еще одна сестра — мать Майи Плисецкой — актриса немого кино — Ра Мессерер. Она с успехом снималась в фильмах «Вторая жена», «Прокаженная», «Долина слез» и других.

Много есть еще в семье Мессереров и Плисецких артистов, музыкантов, ученых, инженеров. Очень образованным человеком, знавшим восемь языков, был родоначальник артистической семьи — Михаил Борисович Мессерер, известный зубной врач. Помнится творческий вечер Мессереров в помещении МХАТ 2-го в 1934 году, когда весь зал приветствовал этого скромного человека как «виновника торжества». А маленькая Майя никак не могла простить, что ее не взяли на вечер, начинавшийся поздно, после окончания спектакля. Так органически входил театр в жизнь Майи Плисецкой. И как она любила его! Дома она сама устраивала «театр», завесив часть комнаты простыней, и одна представляла весь спектакль. Живой, подвижной ребенок, не боявшийся решительно ничего, кроме моли, потому что кто-то сказал, что «она все съедает», мог часами сосредоточенно слушать музыку. Все красивое приводило девочку в неистовый восторг — иллюминация в праздничные дни, цветы, которые она умела и любила собирать, картины...

Продолжение...