Творчество Ивана Козловского (1958 г.), часть 1.

Наступил 1917 год — год Великого Октября, открывшего безграничные возможности для развития всех народных дарований. В этом году Иван Семенович поступил в киевский Высший музыкально-драматический институт им. Н. В. Лысенко, в класс пения профессора Е. Муравьевой. Замечательный педагог-вокалист, Елена Александровна с присущей ей чуткостью сразу же определила большие природные данные своего нового ученика. Оценив его замечательный голос, свободное естественное дыхание, великолепно развитую диафрагму, она уделила много сил и внимания Козловскому, который делал под ее руководством поразительные успехи. Козловский нередко пел в концертах хора Народного дома в Киеве, участвовал в различных спектаклях, причем драматическое искусство долго оставалось самым сильным увлечением Ивана Семеновича. В конце 1918 года его пригласили на несколько спектаклей в Полтавский украинский музыкально-драматический театр. Играл он настолько хорошо, что ему предложили остаться в Полтаве и войти в состав труппы театра. Козловскому было тогда девятнадцать лет. На сцене Полтавского театра уже проявилось его актерское дарование. В пьесе «Вий» он создал рельефный образ простоватого бурсака, приобретший удивительное обаяние благодаря талантливому исполнению артистом задушевной украинской песни «Де ти бродиш, моя доле».

В 1919 году, в разгар гражданской войны, И. С. Козловский служил в Красной Армии. Командир части, поощрявший его талант певца и актера, разрешил ему в свободные часы работать в театре. В этот период он спел партии Йонтека в «Гальке» Монюшко и Левко в опере «Утоплена» Лысенко. Выступал он и в организованном тогда А. Свешниковым вокальном квартете, в репертуаре которого наряду с русскими и украинскими песнями были и произведения русской классики. Публика особенно любила «Серенаду четырех кавалеров» Бородина, в которой так красиво выделялся тенор Козловского. Певец-красноармеец часто выступал перед советскими бойцами. Пел он и в рабочих клубах и в железнодорожных депо.

В 1922 году в заново организованный оперный театр в Полтаве пригласили на гастроли известного баса Платона Цесевича, который согласился выступить в роли Мефистофеля. Остановка была за исполнителем роли Фауста. Никто из артистов театра не мог удовлетворить требовательного Цесевича. Выручил красноармеец Козловский. Еще в бытность учеником Муравьевой он прошел под ее руководством сложную, но увлекшую его партию Фауста. Легко справившись с вокальными трудностями, вдохновенно и уверенно провел молодой певец свою роль, заслужив одобрение не только слушателей, но и самого Цесевича. В Полтавском театре Козловский выступил и в роли Ленского. Успех не только окрылил молодого артиста, но и открыл перед ним радостную перспективу стать оперным певцом, осуществить свою заветную мечту.

В 1924 году, после демобилизации из армии, Козловский был приглашен в Харьковский оперный театр. К этому времени в его репертуаре уже появляются такие роли, как Хозе («Кармен») и Звездочет («Золотой петушок»), хотя, как известно, партия Хозе написана для драматического тенора, а партия Звездочета — для тенора-альтино. Но большой диапазон голоса и сценическая одаренность дали возможность артисту прекрасно справиться с этими партиями, пополнив ими свой основной репертуар, в который входили лирические роли.

В 1925 году Козловский перешел на работу в Свердловский оперный театр, а в следующем году — в Большой театр Союза ССР, на сцене которого он создал целую галерею ярких, незабываемых вокально-сценических образов. В этой обширной галерее выделяется образ Юродивого в «Борисе Годунове». Сильное впечатление производит уже внешний облик этого выразителя народной скорби — высокая, худая, слегка сгорбившаяся фигура, безумный взгляд, скупая, но патетическая жестикуляция. Артист находит какую-то особую, щемяще-безжизненную окраску голоса в песне «Месяц едет, котенок плачет»; жалобные, страдальческие нотки звучат в короткой фразе «Обидели юродивого! Отняли копеечку!». Ужас наводят на преступного царя его слова: «Вели-ка их зарезать, как ты зарезал маленького царевича». Скорбно звучит последняя песня Юродивого в сцене под Кромами — «Лейтесь, лейтесь, слезы горькие». Ее заключительные слова: «Скоро враг придет и настанет тьма» — замирают, оставляя полное впечатление растаявшего во тьме голоса. Но, оплакивая тяжелую народную долю, Юродивый, как это подчеркивает артист, не смиряется с нею, и чувство страстного протеста звучит порой в его воплях. Недаром «Правда» отмечала, что «в репертуаре Козловского партия Юродивого является одной из творческих вершин».

Продолжение...