Билеты в Большой театр 
Переехав вместе с Большим театром в начале войны в Куйбышев, несмотря на всю сложность обстановки и времени, Мелик-Пашаев великолепно ставит патриотический спектакль — «Вильгельм Телль» Россини, за что удостаивается вместе с исполнителями главных партий Государственной премии. Главным дирижером театра тогда был С. А. Самосуд, но он долгие месяцы проводил в Москве и фактически руководил работой Большого театра Мелик-Пашаев. В мае 1943 года он пишет Тавризиану: «Хотя театр наш оторван от своей базы и находится в ненормальных условиях, работа в нем не прекращается ни на минуту, и волею судьбы мне в этой работе приходится играть первую скрипку... Сейчас занят «Кармен», которую думаю дать 9 июня, после чего будем дожидаться переселения, а переселившись, придется засучивать рукава и налаживать Большой...».
В 1953 году, получив приглашение от Тавризиана приехать в Ереван на гастроли, Мелик-Пашаев мотивирует свой отказ тем, что «теперь и вплоть до последнего Дня сезона — буквально до 30 июня я включаюсь в работу по постановке «Фиделио» и никаких уклонений в сторону от нее быть не может. Это исключено. Работа необычайного интереса и значении, как ты сам понимаешь, требующая всех сил художника без остатка». В ноябре 1954 года Александр Шамильевич снова отвечает на настоятельные призывы Тавризиана, отвечает, как всегда, скромно: «Относительно моего приезда к вам, значение которого ты чрезвычайно преувеличиваешь, дело, как и следовало ожидать, обстоит далеко не так просто: по самому скромному подсчету вся поездка займет времени около месяца. На такой срок бросить театр я сейчас никоим образом не могу, так как со второй декады ноября с головой ухожу в работу над новой постановкой «Никиты Вершинина», которая должна быть осуществлена в марте — апреле. Учитывая опыт работы над советским произведением,— различные доработки, дописки, изменение текста, мизансцены и прочее, трудно с уверенностью сказать, что дата первого представления может быть определена точно. Вместе с тем, даже поставив спектакль, я не вправе не ставить его на афишу целый месяц ввиду моего отъезда на гастроли; давать же ассистенту только что сделанную работу, как ты отлично понимаешь, губительно для дела... Мне очень неприятно, что из года в год тянется какая-то зловещая нить вагнеровских норн, ставящая передо мной постоянные препятствия. Но, пойми, что и я ничего не могу поделать: я не волен в своих стремлениях— дела и нужды Большого театра были и остаются для меня первоочередными» (разрядка моя.— Е. Г.).
Только к концу сезона 1955 года Мелик-Пашаев находит возможность продирижировать в Ереване тремя спектаклями (два раза «Аидой» и один — «Онегиным») и двумя симфоническими концертами, сообщая тщательно разработанный по числам и часам план спевок, репетиций и выступлений. Но это весьма редкий случай в дирижерской практике Мелик-Пашаева. Он почти не выезжал на гастроли, в том числе и за рубеж, несмотря на частые приглашения, потому что «дела и нужды» Большого театра всегда оказывались для него первоочередными. Среди его редких выездов за границу выделяется поездка в Лондон для постановки на сцене Ковент-Гардена «Пиковой дамы» Чайковского. Пять спектаклей, проведенных Мелик-Пашаевым в королевской опере, были подлинным триумфом и дирижера, и русской музыки. К сожалению, такое важное событие почти не нашло отражения в нашей прессе. И это, быть может, тоже отчасти связано с личностью дирижера, чуждавшегося какой бы то ни было рекламы.
Не только взлёты
А ведь иногда работа ему приносила и немалые огорчения. Самым тяжелым для дирижера было суровое осуждение оперы В. Мурадели «Великая дружба», над которой Мелик-Пашаев и весь коллектив театра трудились с большим энтузиазмом. Не дала дирижеру глубокого удовлетворения и постановка произведения И. Дзержинского «Судьба человека», хотя Мелик-Пашаев провел гигантскую работу, полностью написав партитуру оперы. Но вот, пожалуй, и все «провалы», которые было ему суждено пережить. И меньше всего в этом было его личной вины... Ряд Государственных премий, звание народного артиста СССР, пост главного дирижера Большого театра, занимаемый около десяти лет,— так были отмечены заслуги Мелик-Пашаева перед любимым искусством.
Краткий обзор биографии Мелик-Пашаева дает представление о счастливо сложившейся творческой судьбе дирижера, которая является примером того, как ценится в советской стране каждое подлинное дарование, как быстро оно получает все необходимые условия для своего развития. Мелик-Пашаев не знал ни тяжелой борьбы за существование, ни унизительных подачек богатых меценатов, ни испытаний, выпавших на долю многих крупных талантов в буржуазном мире. Жизнь улыбалась талантливому музыканту: всюду он находил внимание и поддержку, заботу и признание. И здесь я хочу еще раз подчеркнуть особенность его как художника и человека — он был совершенно лишен честолюбия и зазнайства. Труд для дирижера всегда являлся неугасимой духовной потребностью, а не средством жизненного благополучия. Может быть, все это наложило отпечаток на творческий облик дирижера. Искусство Мелик-Пашаева внутренне гармонично, уравновешенно; в нем преобладают яркие жизнерадостные тона, спокойная приветливость, искристое веселье, изящные линии и переливчатые краски. В нем нет необузданности стихийного темперамента, но нет и излишней утонченности, чрезмерной изысканности.
