Билеты в Большой театр 
1 февраля на пост музыкального руководителя – главного дирижера Большого театра назначен Туган Сохиев. До этого его карьера складывалась вдали от Москвы, поэтому мы попросили Тугана Таймуразовича рассказать о том, что предшествовало его приходу в Большой театр.
Со стороны кажется, что во Владикавказе обитает какая-то дирижерская бацилла. В этом небольшом городе выросли Юрий Темирканов, Валерий Гергиев, вы… – Владикавказ, в советские вре- мена Орджоникидзе, был одним из редких городов на Северном Кавказе, где культурная жизнь процветала. У нас родился Вахтангов, работал Булгаков. Шла богатая театрально-музыкальная жизнь, приезжали выдающиеся артисты, благодаря которым город испытывал непосредственное культурное влияние Москвы, Ленинграда. В городе есть театр оперы и балета.
Впервые в своей жизни я именно там увидел и услышал «Свадьбу Фигаро». Работает филармония, у которой есть свой оркестр, отдельный от оркестра оперного театра. Поэтому, я думаю, не случайно мой первый педагог по дирижированию оказался именно в Орджоникидзе. Это был Анатолий Аркадьевич Бризкин, который учился в Ленинграде у Ильи Александровича Мусина. Он у нас дирижировал оркестром оперного театра, дирижировал симфоническим оркестром, преподавал в музыкальном училище. В училище я с ним и познакомился.
– Вы встретились с ним, уже выбрав свое будущее?
– Нет, я тогда представлял себе дирижерское искусство очень примитивно. Мне казалось, что стоит какой-то волшебник, и благодаря одному взмаху его руки оркестр играет. Увидев работу Анатолия Аркадьевича с оркестром, я был впечатлен и потрясен влиянием одного человека. Он начал со мной заниматься. Это была кропотливая, детальная работа. Первое время мы не дирижировали никаких симфоний, а занимались постановкой дирижерского аппарата – просто стояли и отрабатывали движения рук, ведь дирижер общается с оркестром посредством жестикуляции.
ОСОБАЯ РОЛЬ МАСТЕРА
– После музыкального училища во Владикавказе вы сразу отправились поступать в Петербургскую консерваторию. А были другие варианты будущего? – Было логично, что я продолжу свое обучение уже в Санкт-Петербурге, потому что Бризкин передавал дирижерскую школу и традиции, которые получил от Мусина. Но тогда я даже не видел разницы между московской и петербургской дирижерскими школами, хотя она, безусловно, есть. А в Санкт-Петербургской консерватории мне самому посчастливилось попасть в мусинский класс. Когда я приехал, этому великому педагогу и музыканту было 92 года. Он был не только в полном здравии и сознании, но еще давал фору своим ученикам.
– Обычно к дирижированию обращаются музыканты, имеющие большой исполнительский опыт. Вам его отсутствие не мешало?
– В условиях приема на дирижер- ский факультет Санкт-Петербургской консерватории нигде не написано, что у поступающих уже должно быть высшее музыкальное образование. Но уровень абитуриентов настолько высок, что это сложилось традиционно. Я в училище занимался фортепиано на теоретическом отделении, но цели обучения на фортепианном отделении совершенно другие. У дирижера обучение более объемное – оно связано с изучением гармонии, анализом форм. Но меня всегда привлекали записи, где звучал оркестр.
– В чем, на ваш взгляд, уникальность педагогического метода Мусина?
– Я считаю, особая роль этого человека в российском дирижировании заключается именно в том, что он создал нашу школу. Мусин этим занимался в течение 70 лет. Он как педагог и дирижер развивался сам, пытаясь обосновать основы дирижирования. Ставя себе какие-то профессиональные вопросы и отвечая на них, он создал свою систему. Мусин – это человек, который систематизировал язык дирижерского жеста. Книги о дирижировании до него писали многие, просто объясняя физическое движение рук. Мусин же дал четкие понятия каждому жесту. Объяснил психологию работы дирижера с оркестром. Но в то же время он никогда не стриг всех под одну гребенку, не подавлял, а вытаскивал индивидуальность каждого ученика. За техникой у него стояла музыкальная идея. Он всегда объяснял: здесь нужно дать ясный ауфтакт, может, жесткий ауфтакт, потому что в музыке – драма, а здесь, как в побочной теме «Ромео и Джульетты» Чайковского, тема любви, которую первой исполняет группа альтов вместе с английским рожком, и нужен такой жест, чтобы музыканты сыграли, исходя из характера музыки. Жест всегда должен быть подкреплен музыкальной мотивацией, тогда это называется дирижированием.
