Билеты в Большой театр 
ЦАРСКАЯ НЕВЕСТА
Второе действие
Мне хочется привести выдержку из письма Мусоргского к Стасову от 6 августа 1873 года: «...поведем мы нашу раскольницу (боярыню княгиню Сицкую, бежавшую «сверху», т. е. из теремов от духоты ладана и пуховиков),— поведем мы ее, сердечную, диаз1-стрельчиху-расколь-ницу — в носестрии Марфу к князю Голицыну гадать про судьбу. Голицын мало знал «верхний двор», да и не был вхож к царице Наталье, мог не видать юную бабу Сицкую».
Во втором действии на сцене — комната в доме Голицына, его летний кабинет. На письменном столе зажжены канделябры. Поздний вечер. Голицын читает письма. Входит слуга Варсонофий и докладывает: «Светлейший князь, колдовка та, что намедни изволили вызвать, пришла». «Ну то-то же, позвать».
Помню, как я, Марфа, тихо, вкрадчивыми шагами входила, боязливо озираясь по сторонам, и, отвесив низкий поклон, обращалась к князю: «К вам, княже, ровно бы в засаду попадаешь, клевреты так и рыщут». И потом, угодливо глядя ему в глаза, спрашивала: «Не погадать ли о судьбе твоей, княже, спросить велений тайных сил, владык земли, княже?» «На чем?» — спрашивает Голицын. «Вели принесть водицы».
Варсонофий приносит серебряный ковш, наполненный водой. Я медленно, словно священнодействуя, беру его из рук Варсонофия и бережно, боясь расплескать воду, ставлю на освещенный свечами треножник. Варсонофий уходит. В оркестре звучат таинственные, зловещие аккорды. Марфа начинает вглядываться в воду и, подняв руки, властно взывает к силам потайным, к силам великим, душам, отбывшим в мир неведомый. С угрозой в голосе она спрашивает, здесь ли они, а потом, вглядываясь в воду все пристальнее и пристальнее, с нарастающим волнением, почти торжествующе поет: «Вижу, светло правда сказалась». «Что сказалось?»— с тревогой и испугом спрашивает Голицын.
Тогда мягко, ласково, точно по-бабьи причитая над ним, Марфа пела ему: «Княже, тебе угрожает опала и заточенье в дальнем краю, отнимется власть и богатство и знатность навек от тебя... Узнаешь, мой княже, нужду и лишенья, великую страду-печаль... в горючих слезах познаешь ты всю правду земли...».
«Сгинь!»,— вскрикивает испуганный Голицын. Я быстро исчезала в потайную дверь. Убегая, Марфа слышала, как Голицын приказывал Варсонофию утопить ее «на болоте, чтобы сплетен не вышло». Спустя некоторое время к Голицыну входил князь Иван Хованский, между ними разгорался спор, доходящий до ссоры. Появлялся Досифей и, не сводя глаз с Хованского, произносил повелительно: «Князья, смирите ваш гнев, смирите гордыню злую, не в раздоре вашем Руси спасенье». Неожиданно вбегала Марфа с искаженным от испуга лицом, со сбившимся платом, длинные волосы рассыпались по спине и плечам. Едва переводя дух, она падала на колени и молила: «Княже, княже, не вели казнить, вели миловать».
Увидев Досифея, Марфа, обрадованная, кидалась к нему со словами: «Отче, ты здесь?», и начинала своп рассказ о том, как «шла от князя по зорьке вечерней» как «холоп при болоте душить меня почал, баял, так приказал, княже». И, пристально глядя на Голицына, указывала на него пальцем и, крестясь, пела: «Слава ти, боже, петровцы подоспели». Вбегал испуганный Варсонофий, крича: «Шакловитый!». Величественно входил Шакловитый, гордо подняв голову, и объявлял: «В Измайловском селе донос прибит, Хованские на царство покусились. Царь Петр обозвал хованщиной и велел сыскать». Хованский, потрясенный известием, грузно опускался на стул, обхватив голову руками. Я как-то съеживалась и, стараясь быть незамеченной, медленно пятилась к двери и, словно окаменевшая, застывала у стены.
Иллюстрации к книге:
