Билеты в Большой театр 
ЦАРСКАЯ НЕВЕСТА
Мне хочется в главе об опере Римского-Корсакова «Царская невеста» и о спектакле «Царская невеста» попутно вспомнить себя в роли Любаши.
Я начала работать над партией Любаши на второй год пребывания в труппе Большого театра. Эта партия ставила передо мной особенно сложные и трудные задачи. Спетые ранее партии были либо эпизодичными (как, например, Полина в «Пиковой даме»), либо не содержали в себе большого драматического напряжения и носили скорей эпический, спокойный характер. В «Царской невесте» мне впервые предстояла задача воплотить сложный образ русской девушки, горячо любящей, борющейся за свое счастье. Можно смело сказать, что отдельные сцены оперы поднимались до подлинного трагического звучания.
Эту оперу я смотрела не однажды и каждый раз уходила глубоко взволнованной. Меня трогала изумительная музыка, проникнутая ярким мелодизмом и интонациями народной песни, трогал и сюжет оперы, взятый из жизни старой Руси, и переживания действующих лиц. С глубоким волнением следила я и за судьбой Марфы, образ которой был полон душевной ясности, чистой девичьей любви, ее чарующие арии удивительно верно характеризовали весь ее облик. Запоминался и образ Грязного с его чисто русской удалью, необузданным нравом и горячностью.
Но ближе всех мне был образ Любаши — страстной, волевой, глубоко любящей женщины. Моей давнишней мечтой было воплотить на сцене этот образ, донеся до слушателя всю человечность характера Любаши, все мелодическое богатство ее партии, написанной композитором для меццо-сопрано.
В творчестве Римского-Корсакова «Царская невеста» знаменует собой новый этап. После ряда опер-сказок композитор обращается к реальному сюжету, полному драматического напряжения. По характеру своему эта опера отличалась от других опер Римского-Корсакова: она наиболее драматична, наиболее насыщена психологическими переживаниями реальных людей и, особенно в партии Любаши, приближается к музыкальной драме.
В этой опере композитор отходит от свойственного ему ранее характера оперного письма, которое полностью исключало завершенные арии, дуэты, ансамбли.
В «Летописи моей музыкальной жизни» Римский-Корсаков писал по поводу «Царской невесты»: «Стиль оперы должен был быть певучий по преимуществу; арии и монологи предполагались развитые, насколько позволяли драматические положения, голосовые ансамбли имелись в виду настоящие, законченные, а не в виде случайных и скоропреходящих зацепок одних голосов за другие, как то подсказывалось современными требованиями, якобы, драматической правды, по которой двум или более лицам говорить вместе не полагается».
Но наряду с этим в «Царской невесте» сохраняются все особенности, которые свойственны ранним операм композитора,— правдивость музыкальной интонации, мелодическое богатство, яркий оркестровый наряд.
Любаша—один из наиболее ярких образов оперы. Убедительно раскрыты в ней черты, свойственные характеру русской женщины,— стремление утвердить свое право на счастье, настойчивость в достижении поставленной цели, умение глубоко и самоотверженно любить. По силе переживаний, яркости музыкальной характеристики Любаша, несомненно, один из самых замечательных женских образов мировой оперной литературы.
В создании характера Любаши, составляющей в опере резкий контраст с Марфой, композитор следовал указаниям автора драмы поэта Л. А. Мея, который находил прообразы своих героинь в русской песенной лирике. Если Марфа представляет собой один песенный тип — покорной, робкой, застенчивой девушки, то Любаша — другой тип, другая олицетворенная песня, в которой красная девица жалуется на заезжего добра молодца, что «сманил он ее от батюшки и матушки, завез на чужедальную сторону, а завезши, хочет кинути».
Захваченная всепоглощающим чувством любви, Любаша во имя своего счастья не останавливается перед тягчайшим преступлением, ценой своей чести покупает зелье, чтобы погубить соперницу. Сильная, страстная, целеустремленная, энергичная Любаша глубоко переживает трагедию своей любви, которая приводит ее к гибели.
Я видела в Любаше не злодейку-преступницу, а оскорбленную женщину, дошедшую до предельного отчаяния, которая в душевном смятении теряет способность разбираться в средствах борьбы.
Я стала разучивать партию Любаши с концертмейстером театра С. И. Мамонтовым, опытным музыкантом, много помогавшим мне при подготовке партии. Но, помимо этих занятий, я подолгу работала дома одна. Сидя у рояля с клавиром, вдумывалась в каждое слово, фразу, отыскивая верную смысловую интонацию, впевалась в каждую ноту, добиваясь ее естественного и верного звучания. В своем воображении я рисовала себе возможные мизансцены, образ Григория, словом, видела себя уже Любашей, начинала жить ее жизнью, ее мыслями и чувствами.
У меня до сих пор хранится клавир «Царской невесты», по которому я готовила партию Любаши. В многочисленных пометках на полях, между нотными линейками раскрывается процесс работы над этой ролью. Одновременно у меня начались репетиции с дирижером Эмилем Альбертовичем Купером под рояль.
