Билеты в Большой театр 
Уходя, он ничего ей не обещает, но уже становится ясно, что Фадетта заполнила собой сердце Андре, который набирается смелости порвать с Мадлон – его невестой, выбранной для него отцом.
Андре идет в дом невесты, где собрались родители, чтобы обсудить свадьбу, с намерением сказать об этом отцу. Но самонадеянная Мадлон не желает уступать своего счастья, и сопротивление юноши сломлено, он не сумел устоять перед родительским натиском. В этом танцевальном дуэте Лапаури откровенно показывал пренебрежение Андре к Мадлон, которая кокетливо заглядывала в глаза жениху, пытаясь склонить его к ухаживанию. Поняв наконец, что жених безразличен к ней, Мадлон принимается танцевать перед ним польку. Это примитивное кокетство деревенской красотки переполняет чашу терпения юноши. Он решительно уходит.
На сельском празднике, где по заведенному обычаю деревенские парни преподносят своим избранницам банты, появляется Андре. В его руках тоже бант. Он безучастно оглядывается и садится за стол. Заметив в толпе Сильвестра, Андре просит передать свой бант его сестре – Фа-етте. Уступив воле отца, вынуждающего его подойти к Мадлон, он приглашает ее на танец. Мадлон, танцуя, перемигивается с Рене. Но Андре безразличен к этому, и, закончив танец, оставляет невесту, которую тут же подхватывает в танце Рене.
Вбегает Фадетта с приколотым к платью бантом Андре. Юноша заметил ее, и его лицо озаряет радостная улыбка. Он срывается с места и подходит к девушке. Под звуки солирующей скрипки, забыв об окружающих, Андре и Фадетта начинают танцевать. Их дуэт наполнен взаимностью чувств, вызывающей неприязнь односельчан. Все демонстративно отвернулись от них. Но Андре, не обращая на это внимания, танцует с Фадеттой, которая, словно на крыльях радости, парит в воздухе в сильных руках юноши. Не помня себя от счастья, влюбленные соединяются в поцелуе. Толпа возмущена их «выходкой». Разъяренный отец срывает с Фадетты бант, подаренный ей его сыном. Но Андре непреклонен: прикалывает бант к платью девушки и уводит ее.
В трактовке Лапаури образ Андре получал ту значительность, которая выделяла его из круга односельчан. Он наделял своего героя нетерпимостью к несправедливости и мещанской морали, человеческой добротой,«.противопоставленной ханжеской расчетливости.
В марте 1953 года Лапаури начал репетировать партию Абдерахмана с А. Радунским, передавшим молодому танцовщику богатый сценический опыт и понимание образа одной из лучших своих ролей. Работа над образом Абдерахмана, являвшегося антиподом благородного рыцаря Жана де Бриена, показала, в частности, широкий творческий диапазон танцовщика – в нем умещались полярные по своим образным характеристикам типажи. Кинокадры «Раймонды», где Лапаури исполнял роль Абдерахмана (Раймонда – Н. Тимофеева), являются убедительным примером многоплановости его артистической индивидуальности, способной проявляться в различных жанрах и стилях.
Своеобразным, наполненным глубоким содержанием стал в исполнении Лапаури и образ Ганса в балете «Жизель». Ему и на этот раз предстояло дать свою трактовку образа, наделенного довольно скупыми средствами пластического выражения. Дебют состоялся 6 февраля 1955 года, а через год, во время зарубежных гастролей Большого театра в Англии, газета «Манчестер гардиан» писала о Лапаури, что его интерпретация роли лесничего «значительно более привлекает, чем толкование, какое ей дают на Западе». Этот успех – результат пытливого проникновения в существо образа, который, по мнению французских критиков, «вызывает симпатию и даже трогает зрителей». Приступая к работе над ролью, танцовщик переосмыслил все встречающиеся по ходу балета события и нанизал их на один смысловой стержень: каждый поступок Ганса был подчинен выражению его любви к Жизели.
Уже с первого выхода на сцену артист находил точное выражение незамысловатым на первый взгляд действиям своего героя. Вот он, возвращаясь с охоты, идет уверенным шагом человека, привыкшего к долгой ходьбе по лесным тропам. Путь, которым он идет, знаком ему до мельчайших подробностей. Чуть опустив голову, Ганс широко вышагивает мимо крестьянских домиков, окруженных виноградниками. Неожиданно, как будто вспомнив о чем-то, он замедляет ход, хотя еще не понимает, почему остановился на полпути. Вопреки своей воле он направляется к дому Жизели. Ганс медлит, но ему так хочется видеть ее! Рука сама тянется к двери. «Нет, не стоит ее тревожить», – решает он после секундного раздумья и вешает на дверь убитую на охоте птицу, ласково поглаживая ее. Это непроизвольное движение говорит о его нежности, о сомнениях, о желании быть любимым.
