«Спящая» в спешке

На историческую сцену Большого театра вернулась «Спящая красавица». Ее восстановил хореограф Юрий Григорович, слегка изменив свою прежнюю редакцию балета.

Главная новинка постановки – ее костюмы и декорации. Хореограф Императорских театров Мариус Петипа поставил «Спящую красавицу» в 1890 году. Спустя 83 года главный балетмейстер Большого театра Юрий Григорович выпустил вторую в своей практике редакцию классического шедевра, и эта версия десятилетиями шла на Театральной площади. Во время ремонта большой балет, не помещавшийся на Новой сцене, практически выпал из афиши. Открывая исторические подмостки, Большой решил начать балетную программу со «Спящей»: уж очень репрезентативное зрелище — по масштабу, парадной эстетике и имперской идее.

Восстановить спектакль, естественно, попросили Григоровича: в его редакциях в театре идет вся балетная классика. Мэтр рьяно взялся за дело, пригласив оформить балет итальянских супругов-сценографов: Энцо Фриджерио (декорации) и Франку Скуарчапино (костюмы). Так что зрители, пришедшие на старый спектакль, прежде всего оценивали новый дизайн. Когда открывается занавес, мы видим королевский дворец. Вернее, не дворец, а его отражение в эстетике французского театра времен Людовика XIV. У кулис рядами стоят гигантские помпезные колонны: калейдоскоп архитектурных ордеров, куски барокко, детали рококо и ошметки классицизма свалены в кучу. Сзади видны полукруглая лестница и большая ротонда. Рядом с ней то водоем с парусниками, то зачарованный лес.

Такой «театр в театре» мог бы стать интересным ходом. Но стилевая эклектика, которую устроил Фриджерио, вызывает сомнения. Во-первых, дробность и пестрота общего рисунка — она отвлекает от хореографии. Почти все, вплоть до колыбели младенца, приправлено золотом — не спектакль, а золотой фонд нашего балета. Во-вторых, задуманная сценографом перекличка оформления с залом Большого театра не сработала: получилось масло масляное, театр гораздо лучше. Плюс плохое покрытие пола. Оно громко повизгивало, когда балерина или танцовщик поворачивались (говорят, пол скользкий — исполнителям пришлось сверх меры натирать балетную обувь канифолью). А Фриджерио еще и светлый линолеум покрасил в аляповатые темные завитушки: без сомнения, он хотел сымитировать наборный паркет, но балетные па на таком фоне теряются. Как танцуют исполнители, тянут ли они стопы, соблюдают ли чистоту позиций, увидеть можно разве что в бинокль — не в театральный, в полевой . Как это допустил профессионал Григорович? Скуарчапино в костюмах (перья, парики, фижмы, кружева с парчой и бархат с атласом), наоборот, сделала ставку на неброские цвета.

Каждый костюм сам по себе — произведение искусства. Но балерины одеты в странные «пачки» — торчащие, короткие и узкие. В итоге танец снова оказался крайним: когда на сцене толпа, становится не до него. Успеть бы разглядеть детали ручной вышивки на корсажах и юбках. По ходу дела возникают вопросы. Почему король 16 лет, с рождения дочери до ее совершеннолетия, ходит в одном костюме? Может ли восточный гость из первого действия отвешивать западные дворянские поклоны? А принц Дезире с какого перепуга охотится прямо во дворце заснувшей красавицы (так кажется, потому что спектакль идет практически в одних декорациях)? И куда герой плывет на волшебной ладье, коли уже пребывает в нужном месте? Допустим, все это мелочи, но несуразности понемногу накапливаются.

В прежней версии Григорович шел за Петипа: на свадьбу Авроры и Дезире приходили герои волшебных сказок. Теперь он, как и сценографы, увлекся идеей королевского театра: то есть это не Волк с Красной Шапочкой и не Кот с Кошечкой, а игра аристократов. Поэтому костюмы стали условнее, характерности в танцах меньше, а претенциозной томности больше. И очень не хватает движущейся панорамы — изюминки «Спящей»: ее изъяли, чтоб укоротить действие. А что в сказочном балете не задействована обещанная супертехника отремонтированного театра, не удивляет: спектакль готовился в спешке и суматохе, одновременно с переездом труппы на старую сцену. Но жаль: где еще удивлять машинерией, как не в феерии «Спящей». Партитура Чайковского у дирижера Василия Синайского звучала не по-балетному целостно, но, как правило, медленно, а иной раз, наоборот, слишком быстро.

Во всяком случае, так решил Дэвид Холберг (принц Дезире): иногда он не успевал за оркестром. Но все равно в своем голубом с серебром камзоле, с полетным прыжком и учтивыми манерами лорда американский премьер Большого блистал грацией и был объектом девичьих грез. Принцесса Аврора (Светлана Захарова) тоже помнила о своем высоком положении в обществе. На партнеров, в том числе и жениха на собственной свадьбе, она почти не смотрела: зачем, если все и так поклоняются неземной красоте? И ничего, что свадьба по любви слегка напоминала династический брак по расчету, — публика, замерев от восторга, лицезрела длинную ногу примы, вздымаемую в воздух: эффектный вертикальный шпагат, как-никак. Балету много и долго хлопали. Судя по подслушанным на выходе из театра репликам, народу понравилось все. Это вам не спорные опусы Дмитрия Чернякова и не современный танец с непонятными жестами и аскетическим дизайном. Проект совпадает с массовым представлением о великолепии: на сцене богато, все блестит, красотища бьет через край. Что еще надо?

Автор: Кирилл Матвеев 

Источник: Газета.ru