«Драгоценности», Королевская опера, Лондон

Ольга Смирнова в «Бриллиантах» — звезда, сверкающая в «Драгоценностях»

Большого Есть некоторая неизбежность в том, как некоторые спектакли абсолютно убеждают нас — своей всепокоряющей эмоциональной силой, которая словно сообщает нам: вот, в точности, как это должно быть — и никак иначе. Закрывается занавес, в дело вступает здравый смысл и говорит тебе, что это не так, что другие артисты при других обстоятельствах доставят удовольствие не меньшее, но восторженный отклик, вызванный моментом, должен остаться с тобой — и обязательно останется. Что касается «Драгоценностей» Баланчина, меня нельзя назвать неофитом. Мне очень нравились ранние представления этого балета. Как изысканна была Виолетт Верди в «Изумрудах», как экстатичны Сьюзен Фаррелл и Питер Мартинс в «Бриллиантах». Но во вторник, после того, как Большой показал нам свои «Драгоценности», я был готов провозгласить выступление Ольги Смирновой в «Бриллиантах» — и в не меньшей степени Семена Чудина в качестве ее кавалера — безупречным, превосходящим другие, совершенно. Конечно, я не прав, однако ликующая публика Королевской оперы была не менее ослеплена блеском этих выступлений.

Но как громадны силы Большого, как безошибочно верны они Чайковскому и как грандиозно воплощают они гимн Баланчина его собственному наследию (он получил образование в царском Санкт-Петербурге), понимая всю глубину его связей с миром и идеалами императорского балета. (Отдайте нам в руки ребенка до того, как ему исполнится семь, и он будет наш навеки, — говорят служители этого культа). Так что «Бриллианты» есть итог осмысления великим мастером позиций Мариинского театра — во всех смыслах. Русские танцовщики воскрешают свое наследие, и их отклик на дары, принесенные мастером, дает блестящий результат. Смирнова подчеркивает красоту хореографии изысканной чистотой исполнения, и танец буквально расцветает в ее теле — в каждый момент подчиненный строгой дисциплине вагановской школы, — и музыка все проясняет нам. Потрясающе. Чудин — достойный ее партнер: в его арсенале мощная, богатая фразировка, замечательно очерченный танец, осмотрительность мастерства. И его исполнение отмечено ненатужным благородством.

Об остальном. «Изумруды» были даны не самым привлекательным образом из-за игры оркестра, который прошумел изысканную партитуру Форе, что привело к ее хореографическому воплощению «на неродном языке». «Рубины» же исполнялись с предписываемой Стравинским энергичностью. Приветствую состав этого балета с Кристиной Кретовой, Юлией Гребенщиковой и Андреем Меркурьевым во главе, которые были такими же бойкими и живыми, как и сама музыка, ибо настроились на нужный лад благодаря великолепному исполнению пианиста Алексея Мелентьева. Но это был вечер Смирновой и Чудина, и блестящего отряда танцовщиков Большого, занятых в «Бриллиантах».

Клемент Крисп «Файнэншл таймс», 14.08.2013

«Драгоценности», Большой балет в Королевской опере

Большой балет во всем блеске в «Драгоценностях» Джорджа Баланчина Когда Большой объявил репертуар своего гастрольного сезона в театре Ковент-Гарден и билеты разлетелись из кассы, подобно стае многочисленных «Лебединых озер», последними спектаклями, на которые они были распроданы, стали два представления «Драгоценностей» Баланчина. При том, что это ожерелье из связанных между собой самодостаточных балетов, каждый из которых назван в честь одного из основных драгоценных камней, и предоставляет труппе уникальную возможность продемонстрировать танец мощный и всесторонний — а публике насладиться им. Кроме всего прочего, она еще и потрясающе красива, эта дань, которую воображение отдает классическому балету.

Каждый акт имеет свой собственный характер. «Изумруды» на музыку Форе все пронизаны тонким романтизмом; «Рубины» на музыку Стравинского есть джазовый нью-йоркский неоклассицизм; «Бриллианты» на музыку Чайковского представляют собой квинтэссенцию русского имперского стиля. Крупнейшие труппы теперь включают эту вещь в свой репертуар. Сложная задача для Большого, который танцует «Драгоценности» только в течение года, — согласовать свои инстинкты, лежащие в сфере большого бравурного танца, с этой вещью, находящейся в совершенно ином русле. В «Рубинах» — средней части — чувствуется напряжение, вызванное отчаянным стремлением некоторых танцовщиков уловить несбалансированные ритмы. Центральная пара — Кристина Кретова и Андрей Меркурьев — весело проводили время, и Юлия Гребенщикова держала очаровательную линию пикантно опущенных плеч, однако великолепный обычно кордебалет как будто был несколько «не в духе». В «Изумрудах» Анастасия Сташкевич — одно из открытий нынешнего сезона — употребила свою грациозность паутинки для того, чтобы соткать удивительные призрачные узоры. Создавалось ощущение, что она плыла сквозь музыку, когда, словно в трансе, двигалась назад, изящно поддерживаемая Дмитрием Гудановым. Екатерина Шипулина, занятая в еще одной центральной партии, выполняла идеально точные арабески, отрывисто отмеряя угол поднимаемой ногой — именно так, как того требовал Баланчин. Иван Алексеев был элегантным кавалером, и па де труа было великолепно. И все исполнение в целом было только что не идеальным.

Заключительные «Бриллианты» заставили зрителей открыть рот от удивления уже от одного вида сценического оформления, представлявшего собой темное небо, усыпанное мерцающими звездами. Но по-настоящему блистательным было мастерство Ольги Смирновой и ее замечательного партнера Семена Чудина. Центральное па де де являет собой мистический гимн самому себе, полному магии таинству встречи мужчины и женщины. Это может быть исполнено очень по-разному. Смирнова — еще одна сенсация этого лета, новая для лондонской публики и удивительная, — превращает балет во что-то вроде истории ухаживания, делая говорящим каждый свой жест — от движения подбородка до властного мановения руки. В возрасте всего 21 года она обладает видимыми качествами, присущими большим танцовщикам, — идеальными линиями и формой и одновременно яркой индивидуальностью. Чудин достойно принимает этот мощный вызов, отвечая на него своим удивительным вращением, легкими прыжками и обдуманным партнерством. Три карата радости — этот вечер.

Сара Кромптон «Телеграф», 14.08.2013

«Драгоценности» на сцене Ковент-Гарден

После смерти Баланчина в 1983 г. «Драгоценности» путешествуют по всему миру, а в прошлом году их взял в свой репертуар и Большой театр Ода Баланчина драгоценностям — и танцу соответственно мгновенно стала хитом после того, как увидела свет в 1967 г. в исполнении труппы Нью-Йорк сити балет. А после смерти Баланчина в 1983 г. «Драгоценности» начали путешествие по всему миру (например, Королевский балет в декабре вновь возобновляет этот спектакль). В прошлом году их включил в свой репертуар и Большой балет — и почему бы и нет? Три разных балета, три стиля и три состава дают великолепную возможность продемонстрировать все возможности труппы. Первая часть — «Изумруды» на музыку Форе — отдает дань французскому романтическому балету 40-х годов XIX столетия, это вещь, исполненная изысканных чувств и несколько сдерживаемой женственности и вдобавок с таинственным ореолом вокруг. Это также та часть, что лучше всего соответствует изысканной новой сценографии Большого.

Евгения Образцова, прима «Изумрудов» на первом представлении, была очень привлекательна с ее замечательно мягкими позами и чувственным отблеском, лежащем на танце. Владислав Лантратов показал себя пылким и преисполненным гордости партнером, хотя их партнерство в па де де иногда оставляло желать лучшего. В середине идут «Рубины» (музыка Стравинского), в которых представлен Баланчин абсолютно на американский лад — броский, флиртующий, игривый, излучающий современную урбанистическую энергию. Ведущая пара — Екатерина Крысанова и Дмитрий Гуданов — уловила их суть, продемонстрировав исполнение пылкое и умное. Ну а Екатерина Шипулина выглядела сущей неистовой амазонкой в партии солистки. Если «Изумруды» и «Рубины» отражают периоды творчества Баланчина, относящиеся к Франции и Америке, то «Бриллианты» знаменуют собой возвращение к петербургским корням. Самодержавный русский классицизм и сверкающие белые пачки — вот территория, на которой гарантированно можно привести публику в восторг, и Большой, разумеется, привел.

Вы могли убедиться в том, что танец такого рода у них в крови, и им ничего не оставалось делать, как во всей красе продемонстрировать свою русскую манеру исполнения. Особенно это относится к Ольге Смирновой, которая подавала центральную балеринскую партию так, как если бы от нее требовалась та же активность, что и в «Лебедином озере». Рядом с изящным и убедительным Семеном Чудиным Смирнова играла исступленную драму и трепет Одетты — не совсем то, что имел в виду Баланчин, однако большинству зрителей понравилось. В конце у публики появилась еще одна причина для радости. Сергей Филин, артистический директор труппы, пострадавший в январе от ужасающей «кислотной атаки» и с тех пор находящийся на лечении в Европе, вышел на сцену на поклоны. Это был символический момент, призванный воочию подтвердить миру его авторитет, — и публика откликнулась на него оглушительной овацией. Сегодня на сцену возвращается «Лебединое озеро», на смену которому в уик-энд придет закрывающее гастрольный сезон «Пламя Парижа».

Дебра Крейн «Таймс», 14.08.2013

Большой балет: «Драгоценности», Королевская опера, Лондон Остроумный, пикантный и сексуальный поединок вели драгоценные камни, когда Большой приветствовал своего так долго отсутствовавшего директора Сергея Филина

Самую воодушевленную овацию за весь гастрольный сезон в Лондоне вызвали на данный момент не танцовщики, а их в течение долгого времени отсутствовавший директор, Сергей Филин. Бережно поддерживаемый под руки, в черных очках, он был препровожден на сцену во время вызовов на поклоны по окончании балета «Драгоценности» — это было его первое появление вместе с труппой после совершенной на него в январе «кислотной атаки». По зрительному залу прошел гул сочувствия, танцовщики аплодировали — это был чрезвычайно волнующий момент для него. Жаль, что все выступления этого вечера не встретили такого же одобрения. Но «Баланчин и Большой» есть сочетание непредсказуемое, и в трех контрастных частях «Драгоценностей» труппа очень по-разному решала те задачи, которые перед ней ставила хореография.

Балет начался очень изящно: Евгения Образцова идеально подходит к лирическому романтизму «Изумрудов». Словно легким ветерком наполнен ее танец, хотя в гибкости ее тела заложена не выходящая на поверхность, но явственно ощущаемая чувственность (она могла бы быть изумительной Титанией в аштоновском «Сне»). А вот обычно очень живая Анна Тихомирова, как ни странно, во второй балеринской партии притушила краски, продемонстрировав очень немного из того, что составляет суть четкого, изящного диалога хореографии и музыки. Известно, что Баланчин требовал от своих танцовщиков четко следовать ритму — или не следовать ему вовсе. И ни к чему это не относится в большей степени, чем к джазовым каприсам поставленных на музыку Стравинского «Рубинов». Большой хорош в большом и смелом, но «музыкальное напряжение» мало ощущается в танце его артистов.

Екатерина Шипулина больше походит на советскую сирену, чем на американскую мюзик-холльную танцовщицу. И хотя Екатерина Крысанова была самой остроумной артисткой в этом балете, своей пикантностью она была обязана отнюдь не резкой смене ритмов, а избранной ею позиции насмешливой девчонки-сорванца, снизившей впечатление от роли гламурной кошечки. Ольге Смирновой было предоставлено поднять энергетический градус в «Бриллиантах». Сказочно одаренная, эта юная танцовщица уже сейчас выказывает свою независимость и непохожесть на других (уже сейчас — настоящий маверик): поющие линии ее верха пунктирно прерываются странными повелительными акцентами ее «фразировки». Благодаря еще к тому же и яростному танцу Семена Чудина романтический транс центрального дуэта «Бриллиантов» приобретает оттенки агрессии и сексуальности. И коль скоро интерпретация такая необычная, зрелище оказывается очень захватывающим.

Джудит Макрелл «Гардиан», 13.08.2013

Источник: Пресс-центр Большого театра