Билеты в Большой театр 
В ноябре 1921 года в театральном училище появился молодой человек. На вид ему можно было дать лет двадцать пять. Это был коммунист Владимир Марц - райком партии поручил ему взять на себя организацию всей внеклассной жизни театрального училища. Отличный педагог по русскому языку, он был также отличным организатором и воспитателем юных советских граждан. Работая в общеобразовательных школах в самые тяжелые годы, голодный, усталый, он отдавал все свое время детям. Помогал им в учебе, старался поднять их дух, иногда отдавал свой паек, если видел, что девочка или мальчик голодны. Дети льнули к нему, искренне горячо отвечая любовью на его любовь.
Летом Владимир Марц с другими товарищами, такими же энтузиастами-общественниками, шел на бульвары Москвы, где малышам рассказывал сказки, а детей постарше объединял играми, отвлекая от драк, игры в карты, в «вышибалочку». Где бы ни появлялся «товарищ Марц», дети скоро к нему привыкали, называя его просто дядей Володей.
Так случилось и в театральном училище. «Балетное племя» быстро приняло его в свое царство. За очень короткое время дядя Володя завоевал всеобщую любовь. Веселый, жизнерадостный, он воспринимался ребятами театрального училища как свой — простой и добрый человек. Любой из них мог подойти к дяде Володе за советом по всем решительно вопросам, тут же получая ответ или действенную помощь.
Никто не знал, когда он отдыхает. Он был с утра до позднего вечера в школе то с младшими ребятами, то со старшими. Со всеми он находил общий язык, заинтересовывая и объединяя учащихся в один дружный коллектив. В свою очередь Марц понял, как ошибаются те люди, которые считают, что «у балетных весь ум ушел в ноги». Он говорил нам: «Дети балетного училища такие же дети, как и все. Вы любопытны, непоседливы. Мало того, вы великим физическим трудом добиваетесь того, что ваши ноги становятся «умными». Я уважаю вас, маленьких тружеников, которые буквально в поте лица на уроках специальных дисциплин добывают себе профессию артиста балета». Дядя Володя хорошо понимал, как нам трудно учиться, совмещая, по существу, две школы сразу. С другой стороны, он видел, как глубоко еще сидят в нас полученные в наследство «традиции» Императорского театрального училища.
В новой, советской театральной школе гнездились старые понятия о том, что выдвинуться можно только при помощи протекции. Что получает ответственные партии ученик или ученица не потому, что заслуживает этого, а потому, что «подлизывается» к педагогу или репетитору. Тот, кто это умеет делать, тот и выдвигается. Если кто-либо из учеников завоевывал признание своих сверстников, то становился их кумиром, и все, что бы он ни делал, было превосходным. Сколько раз дядя Володя видел, как перед экзаменом учащиеся бегали к Иверской Божьей матери «приложиться», просить ее помощи...
Большинство из нас, будущих артистов балета, за неимением времени почти ничего не читали, плохо знали, что переживает их Родина — молодая Советская республика. Мы увлекались своим искусством, варились в котле узких интересов. Дядя Володя первый приоткрыл нам окно в жизнь. Он рассказывал нам о детях — героях гражданской войны, о их любви к Родине, самоотверженности. Впервые дети театрального училища слышали рассказы о жизни Владимира Ильича Ленина.
Однажды Марц принес в наш класс вырезанный из газеты фотоснимок и прибил его гвоздиками к доске. Мужчина, в черном костюме, в большой кепке, словно всматривался в каждого, кто смотрел на него. Глаза чуть-чуть прищурены, в них светится что-то доброе, но вместе с тем и лукавое.
— Кто это? — спросила Вера Васильева.
— Это Владимир Ильич Ленин,— ответил Марц.
