Билеты в Большой театр 
Наталья Соколова, я Вас слушал по радио 3/XII-49 года. Есть много артистов с замечательными голосами. Обыкновенно о них говорят: «прекрасный голос», «красивый голос», «сильный голос»... Все это у вас есть: и красота, и сила, и правильное понимание ролей. Но у Вас еще имеется более ценное, и это ценное отражается в голосе: прекрасный и благородный внутренний мир, т. е. душевная красота. В Вашем исполнении невольно отражается простор и здоровый свежий воздух советских полей, широкая и глубокая натура советского человека».
Эти восторженные строки, написанные далеким радиослушателем из Ташкента, адресованы Наталии Петровне Соколовой — певице, сумевшей завоевать признание своим великолепным, широким и ясным голосом, необыкновенной теплотой и задушевностью исполнения. Ей принадлежат глубоко содержательные, по-настоящему одухотворенные образы Даши («Вражья сила» Серова), Лизы («Пиковая дама» Чайковского), Гальки («Галька» Монюшко)...
Эта талантливая певица с большим, светлым голосом (лирико-драматическое сопрано) и выдающимся артистическим дарованием — воспитанница детского дома. Своих родителей маленькая Аля Никишина потеряла настолько рано, что совершенно не помнит их. Она росла в детском доме, там же окончила школу-семилетку. После этого работала на трикотажной фабрике и жила в общежитии. На фабрике были самодеятельные ансамбли, хоровые кружки; товарищи, слышавшие, как она поет, уговаривали ее принять участие в хоре. Но будущая артистка почему-то упрямо отказывалась, уверяла, что не любит хорового пения.
Тем не менее, однажды ее удалось привести в клуб к пианисту, аккомпанировавшему кружку. Тот заявил, что Але нужно непременно подготовить репертуар для сольного выступления, и, быстро разучив с ней... ариозо Кумы из оперы «Чародейка» Чайковского и «За добрый совет» Грига (!), привел ее на прослушивание в Центральный дом художественной самодеятельности. Как вспоминает теперь с значительной долей юмора сама артистка, исполнение ее, разумеется, было настолько далеким от профессионального пения, что члены комиссии с улыбками переглядывались. Когда она кончила, председатель сказал, что она совсем не умеет петь и не отвечает требованиям приема. Но в это время обескураженная Аля услышала голос молодой женщины, сидевшей среди других членов комиссии: «Возьмите эту девочку. Я буду с ней заниматься». Это была преподавательница пения К. А. Кандаурова — выдающийся педагог и чуткий, проницательный советский человек; она угадала в неловкой, необученной и растерявшейся девушке большое артистическое дарование.
Так в феврале 1936 года Аля Никишина была принята в Центральный дом художественной самодеятельности и начала заниматься с К. А. Кандауровой; в ее лице она нашла не только учительницу, сумевшую раскрыть и заставить звучать богатейший голос будущей артистки, но и настоящую руководительницу и близкого друга. Принципиальная, строгая воспитательница и вместе с тем человек большой души, К. А. Кандаурова руководила начинающей певицей на протяжении многих лег, оказав благотворное влияние на ее общий культурный рост, на формирование ее характера, склонностей и артистического дарования.
