Творческий путь Марины Семеновой (Часть 2)

Ранее: 1.

Именно потому так тяжела драма Одетты в последнем акте: это — драма обманутой веры, драма одиночества, вновь постигшего ее в тот самый момент, когда она отреклась от него. С особым подъемом проводила Семенова третий, бравурный акт балета. Здесь также не было привычной Одиллии, коварной и зловещей, не было злобных взглядов и заламываний рук, — не было обмана, видимого всеми, кроме принца. Была Одиллия — блистательная, неотразимая, для которой обольстить принца — совсем не великая честь. Она изгибается, стелется по полу, завлекает, заманивает его куда-то и, тут же забывая о нем, бросается в бешеный танец, танец торжества над всем этим обыденным миром — принцем, матерью-принцессой, придворными, невестами, над всем этим церемонным, размеренным дворцовым празднеством.

Исполнение Семеновой главной партии «Лебединого озера» стало классическим". Она танцевала в нем на протяжении многих лет — ив юности, и в пору расцвета, и в зрелые годы. У тысяч зрителей имя Семеновой вызывает в памяти образы балета Чайковского — оно слилось с ними. Артистическая судьба Семеновой кажется на редкость удачной, счастливой. Ее талант был признан. В 1937 году ей было присвоено звание заслуженной артистки РСФСР, а четырнадцать лет спустя — звание народной артистки РСФСР. У зрителей она пользовалась огромной популярностью. Спектакли с ее участием, как писал в 1940 году один из критиков, превращались в праздник советского балета. И тем не менее творческий путь балерины не принес ей полного удовлетворения. В Большом театре, где прошла почти вся ее творческая жизнь, для нее было поставлено очень немного партий. Она стала по преимуществу балериной Чайковского и Глазунова, Петипа и Льва Иванова. Ей, артистке героического плана, почти не представилась возможность сыграть трагическую или же героическую роль в советском балетном спектакле. Единственной ролью такого рода была роль Дианы Мирель в балете Асафьева «Пламя Парижа», поставленном балетмейстером В. Вайноненом.

Сложность роли заключалась в том, что она распадалась на две части, строившиеся намеренно контрастно. Вначале Диана — придворная актриса, танцующая на балу в Версале. В конце — она актриса восставшего народа, танцующая на площади. И старинные грациозные танцы: цепь крохотных шажков, чуть вялый, томный изгиб стана, изнеженная игра рук в духе господствующего аристократического стиля того времени; и танец на площади: широкие жесты, прямизна и ясность линий, скульптурная четкость и пластическая мощь в стиле революционного искусства той эпохи, — все это превосходно получилось у Семеновой. Но главной сделалась небольшая сцена, которая объясняла, как и почему придворная артистка стала артисткой восставшего народа. Версальский дворец. Только что убили ее товарища и партнера. Огромная дворцовая зала пуста. Диана одна в этом мире, для которого она только танцовщица, живое украшение, живая танцующая безделушка, — дворцовый аксессуар, за которым не признается никаких человеческих прав. В этот момент она становится человеком. И она бежит прочь отсюда, на улицу, в жизнь.

В 1947 году Семенова — довольно неожиданно для многих — выступила в балете «Золушка». Эта одна из последних работ балерины и среди них, безусловно, самая удавшаяся. Семенова и здесь осталась верной себе, она внесла в балет драматическую тему, — что было неожиданно уже само по себе: казалось, что ни роль, ни спектакль в целом, — в нем царит в общем достаточно беспечный дух, — не дают оснований для такой трактовки. Тем не менее Семенова сумела дать оригинальное и убедительное решение. Уже в «Звездном вальсе», в конце первого акта, когда Золушка—Семенова гигантскими прыжками вылетала из глубины сцены и возносилась ввысь, поддерживаемая сказочной свитой, когда на огромной сцене ей становилось тесно, — было ясно, что Золушка-страдалица, Золушка — забитая чернушка таит в себе столько жизненных сил, такой порыв к радости, что ее не удержать долго в повиновении.

Золушка—Семенова — это не только добрая душа, но и душа страстная, и не только страстная, ной возвышенная. На балу, где, казалось, она должна радоваться и веселиться вволю, она ведет себя иначе. На балу — все поддельное, это — соперничество тщеславий, за блеском драгоценностей прячутся уродства, за счастливыми улыбками — низменные расчеты. Одна Золушка принимает все всерьез, одна Золушка заворожена, для нее это — сказка, небывалая, сбывшаяся мечта. Золушка не знает зла, Золушка чиста, и эта чистота, если и не способна преобразовать мир, то принца, легкомысленного юношу, она преобразует. Золушка—Семенова становится принцессой не в награду, а по праву.

Более четверти века провела М. Семенова на сцене, из них свыше 20 лет (1930—1951) на сцене Большого театра. В Большом театре Семенова работает и теперь. Но уже не в качестве ведущей балерины, а в качестве балетмейстера-педагога. И в дни первых выступлений молодых балерин в новых партиях за кулисами можно увидеть и ее, стоящую в волнении, — точно так же, как много лет назад за кулисами стояла Агриппина Яковлевна Ваганова, когда на сцене танцевала ее первая и самая любимая ученица.