Творческий путь Марины Семеновой (Часть 1)

Многое было несовершенным в творчестве молодой Семеновой, но с несомненностью определилось главное, то, что отличало Семенову на протяжении всей ее артистической жизни: хореографическая культура, красота и безупречность танца, высочайший профессионализм. Немало есть балерин, танцующих вполне профессионально и. в то же время не являющихся артистами в высоком смысле этого слова. И наоборот, мы знаем танцовщиц, очарование которых заключается именно в том, что они не до конца соблюдают канон, нарушают в чем-то традицию. А в искусстве Семеновой традиционное и индивидуальное всегда было слито воедино. Танец Семеновой всегда казался образцовым. За всеми его внешними отличиями и приметами вставала неповторимая индивидуальность творчества, лейтмотивом которой была тема человеческого достоинства. Пожалуй, именно этот гуманистический пафос, а не только общеоптимистический характер танца, позволяет утверждать, что Марина Тимофеевна Семенова — балерина нового типа, что искусство ее тесно связано с общественными переменами наших лет, что оно рождено революцией.

В каком бы балете Семенова ни танцевала, она утверждала в нем свою тему. Балеты были разные, их образный строй часто не соответствовал замыслам артистки, — в таких случаях она пренебрегала сюжетом и подчиняла себе танец. В «Раймонде» по смыслу и ходу всех мизансцен она должна была играть тоскующую, слабую, беспомощную девушку, которую спасает любовь отважного рыцаря. Семенова не посчиталась с этим, а создала великолепный, незабываемый танцевальный образ Раймонды — горделивой и насмешливой, не страшащейся опасностей, идущей навстречу им и точно забавляющейся ими. Все ее танцы с восточным ханом превращались в изощренное истязание завоевателя. Она казнила его своей красотой и своей недосягаемостью. Отважный рыцарь, появившийся в нужный момент, убивал хана, который уже был унижен, уничтожен без его вмешательства. В последнем акте Семенова уже по праву танцевала величественный апофеоз. И такие апофеозы, в которых она блистала, всегда были торжеством победы, а не радостью удачи.

Одно из лучших достижений Семеновой — Никия в балете «Баядерка». Здесь, быть может, более чем в каком либо другом спектакле, раскрылось драматическое дарование балерины. «Баядерка» Мариуса Петипа — красивая, но крайне убогая по своей мысли хореографическая композиция. Ревность царственной соперницы губит танцовщицу Никию, и она умирает, становится тенью, воспоминанием. Таково предназначение Никии. Но Никия Семеновой создана для того, чтобы жить. Сцена смерти стала кульминацией роли, стала захватывающим драматическим эпизодом именно потому, что, по сути дела, была сценой не смерти, гибели, разрушения, а последних, крайних, предельных усилий жизни. Один на один со злой судьбой — в семеновских балетах часто возникали такие поединки. Никия повержена, но кто теперь скажет, что жизнь человеческая стоит немного (а к такому заключению и сводится мораль «Баядерки»). И в этом балете, вопреки сюжету, утверждалась мысль о величии человека.

Вершина искусства Семеновой — это «Лебединое озеро». И по значительности замысла, и по яркости танцевального воплощения созданные балериной образы Одетты и Одиллии могут быть сопоставлены с самыми высокими достижениями лучших балерин нашего века. Исполнение этих партий Семеновой нарушало сложившуюся традицию, но зато создавало новую. «Лебединое озеро» трактовали обычно как поэтическую и горестную историю о загубленной жизни. Страдающая Одетта никла на руках у опечаленного кавалера; призрак счастья манил ее на мгновение и обманывал. Иные, гораздо более драматические темы, содержащиеся в музыке Чайковского, оставлялись без внимания, — Чайковского порой интерпретировали в духе Надсона. Семенова танцевала совершенно иначе. Она внесла в балет мотивы противоборства и непокорности. Оказалось, что это не только выражает скрытый подтекст музыкальной партитуры, но и как нельзя лучше согласуется с хореографией Льва Иванова и Мариуса Петипа.

Драма Одетты — Семеновой — это не драма бессилия, а драма неволи, драма порабощения, которое она не может сокрушить и которому она не может покориться. Одетта в неволе, но она не невольница. Злой гений в силах околдовать ее, но не в силах подчинить себе. Она не смирилась, она не сломлена, душа ее не подвластна никаким чарам, душа ее замкнута и полна лишь одним порывом — к свободе. С того момента (который на специфическом театральном языке называется «выходом» — именно потому, что обычно знаменует собой лишь эффектное появление балерины под гром аплодисментов — и ничего больше), когда семеновская Одетта в отчаянном прыжке точно стремится разорвать оковы, — тема высвобождения становится главной и определяющей. Но есть еще одна, вторая тема, тесно связанная с первой и очень тонко проводимая Семеновой. Это - тема пробуждения человеческих чувств в душе героини балета.

Одетта—Семенова враждебна принцу в первых встречах. Душа ее замкнута и не подвластна чарам не только коварства, но и любви. Принцу— доброму гению Одетты — так же не удается подступиться к ней, как и Ротбарту, злому гению. Семеновская Одетта черпает свои силы в одиночестве и отчужденности. Лишь постепенно, какими-то потаенными путями закрадывается в ее душу беспокойство, волнение, не испытанное никогда прежде. Ее короткие появления — полные значения сценки сомнений и тревог, опасений и растущей, несмотря ни на что, надежды. Теперь уже Одетта верит принцу. Она танцует адажио, и здесь сливается все — и радость обретенного доверия, и скорбь скорой разлуки, и тот же порыв к свободе, но уже не такой безнадежно отчаянный, как вначале, а уверенный и торжествующий.

Продолжение...