Творческий путь Ивана Семёновича Козловского, часть 6.

Ранее: 1, 2, 3, 4, 5.

В сценической характеристике своих партий И. С. смел, как и подобает выдающемуся мастеру. Вспомним острый, гротескный характер исполнения Козловским таких партий, как князь Данило-Говорило («Иван Солдат»), принц («Любовь к трем апельсинам»), полный глубокой лирики, теплоты и любви Зибель («Фауст»), образ, трогательный в своей искренности и силе чувства. А разве можно забыть Юродивого ("Борис Годунов") в исполнении Козловского! Безысходная тоска, скорбь, отчаяние замученного, угнетенного, забитого народа выливается в бесконечно печальной жалобе «Плачь, плачь, русский люд...». Лиэнгрин, Ленский, Фауст, Альфред, герцог Мантуанский и многие другие герои опер нашего репертуара нашли свое прекрасное воплощение в творчестве Козловского. Но Иван Семенович — не только исполнитель. Он не замыкается в узких рамках работы оперного певца. Он живо интересуется всеми вопросами, связанными с развитием вокального искусства в Советском Союзе. Его занимает постановка преподавания пения для детей, работа самодеятельных коллективов, пути развития как оперного театра, так и камерного, концертного исполнения». Внешне легко осваивал, создавал свои роли Иван Семенович. Огромная внутренняя работа, тренаж, подготовка не афишировались артистом.

Альфред в «Травиате», герцог Мантуанский и «Риголетто», наконец, Ленский в «Евгении Онегине» — в лепке всех этих образов Козловский проявил незаурядную гибкость, избежав шаблонной сценической интерпретации широко известных ролей. Стоит остановиться как на типичном примере работы Ивана Семеновича над вокальным рисунком и согласованием его с драматическим звучанием роли, на образе Ленского. Отличительные черты его — теплота и человечность, наивная трогательность и поэтическая одухотворенность. Трактуя Ленского не столько в чисто лирическом, сколько в более естественном и близком к пушкинскому оригиналу драматическом плане, Козловский наделяет своего поэта ДУШОЮ восторженной, впечатлительной, легко и быстро воспламеняющейся. Ленский Козловского воспринимает мир, природу, любовь, обиду, горечь разочарования с наивной горячностью человека, идеализирующего жизнь и тем трагичнее переживающего измену друга, легкомыслие возлюбленной. Козловский с истинно артистической чуткостью создает этот образ, не копируя ни один из знакомых вариантов воплощения Ленского. Смелая мысли, большая культура, совершенное вокальное мастерства позволяют ему итти своей дорогой, с честью выдерживая сравнение с таким корифеем русской оперной сцены, как Л. В. Собинов. Учась у Собинова, Козловский не заимствовал у него ни приемов игры, ни мизансцен. Ленский, пак известно, появляется в трех из семи картин оперы Чайковского. Каждое его появление — новая гамма чувств, переживаний. В первой картине (у Лариных) Ленский Козловского — дитя русской природы.

Его переполненная чувствами душа настоятельно требует излияний. Каждое слово искренно и горячо. Он многоречив, радостен, в нем нет и тени меланхолии. Полно наивной патетики его ариозо, обращенное к избраннице сердца. Козловский не подчеркивает отдельных фраз, не выделяет их «курением» — речь его льется плавно, как поэтическая импровизация. Но выразительность подъемов и спадов в мелодии, внутреннее значение слов, передаваемое еле уловимыми изменениями в тембре, в интонации голоса, великолепно характеризуют волнение юноши. Иным изображает Козловский Ленского в сцене бала. Все принимающий всерьез, легковерный и беззаботный, юный поэт вдруг сталкивается с хитростью, интригой своего друга Онегина. То, что для Онегина — шутка, комедия, для Ленского — начало трагедии. Так и рисует артист чувства своего героя. «Глазам не верю...» — вот исходный пункт сценической передачи впервые переживаемого героем смятения чувств. В течение следующей хоровой сцены артист не акцентирует начавшегося разлада, Ленский как бы пытается осознать, что происходит с «им. Поэтому так мягко, почти извиняясь, объясняется он с Ольгой. Не обвиняет ее, а просит. Но, убеждаясь в том, что она играет на его чувствах, он теряет самообладание, готов вспылить, защищая свой идеал любви от поругания и насмешек. В эпизоде с куплетами Трике Ленский безмолвствует, но он живет на сцене. Вздрагивающие от обиды плечи, спина, вся фигура, внезапно ссутулившаяся, постаревшая,— как хороши эти штрихи в игре Козловского!

Продолжение...