Билеты в Большой театр 
Семена и всходы (продолжение)
Как ни убедительны эти цифры и факты, меня поразило другое — атмосфера училища. Здесь чудесно переплелись жизнерадостность и дисциплина, прилежание и творчество; чувствовалось, что с этого порога начинается путь в большое искусство балета.
— В дореволюционное время в училище Большого театра не принимали детей нерусской национальности, — говорит Уланова. — А теперь двери училища широко открыты для каждого. Были бы только способности.
В одном крыле здания помещается интернат. Здесь живут пятьдесят мальчиков и девочек из отдаленных советских республик и некоторых иностранных государств — из Казахстана, Кореи, Азербайджана, Узбекистана, Литвы, Молдавии и Китая. (Среди новеньких оказалась пятнадцатилетняя англичанка Анна Стоун из Суррея. Эта рыжеватая жизнерадостная девочка рассказала мне, что в первые дни она «очень боялась», потому что не знала ни одного иностранного языка. О том, насколько быстро она освоилась на новом месте, свидетельствует хотя бы то, что, беседуя со мной, она то и дело переходила на русский язык.)
Однажды утром я узнал, что Уланова собирается пойти в интернат. Примчавшись вслед за ней, я уже застал там импровизированный детский концерт. Уланова сидела среди девочек и мальчиков, лица которых сияли от восторга и гордости.
Каждое выступление юных артистов она встречала с таким же бурным восторгом, как и дети, окружавшие ее. Никто из присутствовавших в зале не аплодировал с таким воодушевлением маленьким исполнителям песен и танцев, как Уланова. Никто из детей не смеялся так заразительно, как она, слушая веселые пародии, исполнявшиеся на этом необычном концерте.
Дети, которые, очевидно, считали Уланову олицетворением всего самого чудесного на свете, с обожанием следили за каждым ее движением.
После концерта Уланову попросили сказать несколько слов юным хозяевам интерната. Восторженный шепот пробежал по залу, когда она согласилась. Тотчас воцарилась напряженная тишина. Один из мальчиков на цыпочках вышел на середину зала со стулом в руках. Но Уланова не воспользовалась им. Она говорила стоя, и тонкие пальцы ее едва касались спинки стула, они все время были в движении, скользя по гладкому дереву.
Иллюстрации из книги:
