Билеты в Большой театр 
По позднейшим рассказам Маргариты Павловны, ее бабка, дворянка Каменецкая, отчаянно противилась поступлению внучки в балет: «Ну, кого туда берут! Детей капельдинеров, парикмахеров, прачек...» Однако, как я уже писал, это не соответствовало действительности. Триста прошений было подано в 1903 году, когда Кандаурова поступала в училище. А вакансий было только четыре! Отцу Маргариты Павловны объясняли: «Дочь Де Лазари надо принять. Дочь классной дамы Теличкиной— тоже». И так далее... На этой иерархической лестнице Павел Васильевич Кандауров занимал отнюдь не самое высокое место. К слову сказать, сестра матери Кандауровой, Бочкина, тоже танцевала в Большом театре. У Кандауровой сохранилась афиша, свидетельствовавшая об участии в «Дон Кихоте» одновременно отца и родной тетки. Однако эти аргументы могли и не сыграть никакой роли. Но когда на приемных экзаменах комиссия увидела ноги Кандауровой, ее предпочли многим. Со второго класса она стала ученицей Горского. А три последних заканчивала у Тихомирова. В 1914 году известный театральный скульптор Б. О. Фредман-Клюзель слепил статуэтку Кандауровой и послал отливать ее во Францию. Но началась мировая война и статуэтка погибла. Тогда в следующем году скульптор изваял ногу балерины с бесподобным этим подъемом. Его работа хранится у Маргариты Павловны до сих пор.
Может быть, это личное, частность, но мне не хотелось бы обходить ее в своем повествовании. В Кандаурову страстно влюбился Алексей Николаевич Толстой. «Но он же был граф. Он и меня звал: «Графиня». Выйди я за него замуж, он бы меня из театра увел. А я не графиня, а татарская княжна. Дочь татарки и поляка. Настоящая наша фамилия — Хандауровы. И я — балерина. Как же я могла остаться без Большого театра? Я же в нем выросла! Без театра и без России мне жизни нет...» И Кандаурова осталась в театре. А в литературе появилось прекрасное произведение Алексея Толстого, вызванное этим сильным чувством. В пьесе «День битвы» действует героиня Маргарита Каменецкая. Писатель посвятил свое произведение Маргарите Павловне. Польская кровь отзывалась в танцах Кандауровой тончайшим романтизмом, так восхищавшим критиков. «В самом появлении Кандауровой чувствуется сказка, этой танцовщице чужда земная стихия, в ней все из мира сновидений. Как воплотившаяся мечта скользила она перед нами, являя совершенство грезы в идеальных контурах своего тела, в чарующем обаянии, облекающем все ее движения.
Пусть ее туры не всегда достигали той степени чистоты, которой мы вправе требовать от балерины, — красота и благородство рисунка искупали мелкий недостаток. Так мы любовно прощаем великому поэту орфографическую ошибку в волшебно-напевных строках, — писал в «Театральном обозрении» рецензент Максимилиан Шик. Кандаурова была постоянной партнершей Леонида Жукова. Но особенно хорош, на мой взгляд, был ее дуэт с Виктором Смольцовым, родным братом Ивана. «Твое тело,— говорил Кандауровой Горский, - хорошо «ложится» на Виктора Смольцова». В нашем лексиконе много таких физиологических выражений. В известном смысле балет похож на медицину. Но что делать, если наше искусство замкнуло нам уста, заставив говорить тело. Все метаморфозы человеческого духа — через этот прекраснейший материал, через эту «немую» глину.
Виктор Смольцов вообще нравился мне больше чуть ли не всех тогдашних танцовщиков. Красивые фигура и лицо, музыкальность, его артистизм были единственны в своем роде. Он был лиричен в самом благородном и возвышенном смысле слова. И при этом на сцене Виктор Смольцов умел преподнести даму, а не себя. Он чувствовал характер балерины, малейшие оттенки движений ее тела. И откликался на импровизацию. Ведь быть партнером очень непросто. Это тоже природный дар. И танцовщик либо имеет его, либо нет. Виктор Смольцов замечательно исполнял партию Океана в «Коньке-Горбунке». Заканчивая вариацию, он после пируэта останавливался в третьем арабеске. Я не припомню другого танцовщика, который мог бы это выполнить в конце вариации, когда ноги уже утомлены. Хорош был и его Франц в «Коппелии». Но романтический дуэт Кандауровой и Виктора Смольцова распался в 1921 году, когда артист вместе с Александрой Балашовой уехал за границу. Она осталась там навсегда, а Виктор вернулся на родину. В Большом театре он исполнял классические партии, постепенно переходя на характерные и мимические. В его репертуаре появились Иванушка из «Конька-Горбунка», мазурка в опере «Иван Сусанин», Гирей в «Бахчисарайском фонтане».
Однако я сильно забежал вперед от того дня, когда Воронцов сообщил мне. что я буду танцевать Колена. Итак, повторяю, Кандаурову я видел лишь со сцены и как партнершу не знал совершенно. Меж тем у каждой балерины есть свои особенности. У одной может быть тяжелее корпус, тогда ее нужно держать чуть выше талии. Так ей будет удобнее. Если, наоборот, корпус легче, а ноги тяжелее, — чуть ниже. Тут миллион тонкостей, которые распознаются лишь на репетициях. Потом, одна танцовщица хорошо вращается в пируэтах, а другую надо «подтолкнуть». Причем нужно знать, как это сделать. Ведь если она упадет, скажут — завалил, сам же виноват! Такие мысли неслись в моей голове, пока я растерянно стоял перед Воронцовым. И, наконец, оформились в робкое: «А как бы порепетировать?» Воронцов сказал, что Кандаурова репетировать не может, вечером у нее спектакль (как будто у меня не было вечером того же спектакля!). Потом он немножко сжалился: «Перед началом порепетируете прямо на сцене».
