Билеты в Большой театр 
«Кармен» в Большом театре ставил бывший актер Художественного театра известный режиссер Александр Акимович Санин (а Горский сочинял в опере танцы). Драматических актеров и режиссеров тогда довольно часто приглашали на постановку не только опер, но даже и балетов. Пример тому — новая редакция «Лебединого озера» 1920 года — плод творческого союза А. А. Горского и Вл. И. Немировича-Данченко. Санин был необычайно эрудированным человеком, и «Кармен» поставил замечательно. Спектакль долгие годы не сходил со сцены. Во время репетиций он поражал меня тем, что знал всех по имени и отчеству. Толпа стояла на сцене — артисты хора, миманса, балета. Александр Акимович говорил кому-либо из артистов хора: «Павел Петрович, вы чересчур вылезли. Сделайте одолжение, отойдите в сторону». Потом в таком же почтительном тоне он обращался к артисту миманса. И мне он вдруг сказал: «Асаф Михайлович, в прошлый раз вы выбежали стремительно, и это было хорошо. А сейчас у вас вышло вяло. Сделайте, как прежде». Впервые в жизни ко мне так обратились: «Асаф Михайлович». По сей день для меня остается загадкой, как он мог запомнить сотни имен и отчеств? Так проходил первый и последний год моих занятий в училище...
В мае 1921 года, выдержав экзамен, я был зачислен в труппу Большого театра. Кроме меня, почти половина взрослого класса А. А. Горского тоже была принята в театр. Эксперимент, таким образом, оправдался. По традиции выпускники хореографического училища должны были несколько лет проработать в кордебалете. Сезон в театре подходил к концу. И первые месяцы до отпуска я танцевал в основном в массовках: в «Раймонде», в «Коньке-Горбунке», в операх «Руслан и Людмила» и «Садко». Однако совсем иное событие осветило начало моей работы в Большом театре. В июле в Москве должен был собраться Третий конгресс Коминтерна. Делегатам решено было показать «Мистерию-буфф» Маяковского на немецком языке. Премьера «Мистерии» прошла в Петрограде в первую годовщину Октябрьской революции. Москвичи ее еще не видели. Позднее я узнал, что к конгрессу Маяковский специально переработал пьесу, Рита Райт, известная наша переводчица, перевела ее на немецкий язык.
Постановка готовилась в цирке, на Цветном бульваре. Во всех театрах мобилизовали артистов, говоривших по-немецки. В основном это была молодежь. «Мобилизация» коснулась и артистов балета Большого театра. В третьем акте «Мистерии» в аду плясал кордебалет чертей и хорошеньких ведьм. Танцы ставил Касьян Ярославич Голейзовский. Тогда-то, на репетициях «Мистерии-буфф», произошла моя первая встреча с ним. Голейзовский был в черной бархатной блузе и подстрижен «под Гоголя». Одетые в черное трико, с приделанными «чертовскими» головами, мы прыгали и импровизировали с огромным удовольствием. Спектакль ставился с цирковым блеском, эффектами, музыкой, фанфарами. Роль Соглашателя играл Михоэлс. Это была ослепительная буффонада, уморительная до слез и в то же время без всякого кривляния. На репетиции «Мистерии» я впервые увидел Маяковского. Он нервно ходил по круговому фойе и все время курил, бросая окурки направо-налево. Репетировали обычно ночью, когда артисты освобождались от спектаклей. И этот одинокий, ночной, мрачный Маяковский в пустом фойе врезался в мою память. «Мистерия-буфф» имела грандиозный успех. На спектакле присутствовал Эрнст Тельман.
